В. Брюсов: «... Мы кто в этой старой Европе?»

Подробности: Создано 29.06.2017 13:22; Просмотров: 15

«Сия великая часть Европы и Азии, - начинает свое повествование Николай Михайлович Карамзин, именуемая ныне Россиею, была искони обитаема… народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими историческими памятниками».

«Веков за пять до Рождества Христова,– сообщает далее автор, – греки завели селения на берегах черноморских, Ольвия, в 40 верстах от устья Днепра выходцами милетскими еще в славные времена Индийской(!) империи». Селения эти назывались: Пантикапея (ныне Керчь), Херсон Таврический (Корсунь) – ныне окраина Севастополя, Танаис (ныне Азов), Фанагорию (Тамань). Постепенно расселились между Истром и Танаисом (Дунаем и Доном), перешли за Волгу, но, теснимые скифами и массагетами, повернули назад – к Черному и Азовскому морям. Упоминает Карамзин, кроме сарматов, аланов (осетин), татар (за Уралом) и венедов у Балтийского моря, называя их предками славян – «народа российского». Все это со слов греческого путешественника и историка Геродота – автора знаменитой «Истории». Кроме венедов упоминает автор антов- тоже предков славян, которые под этим именем и «выходят на театр истории как люди достойные, воинственные и храбрые, ибо произошло название от «слава». И народ этот с VI века занимает великую часть Европы, от моря Балтийского до реки Эльбы, Тисы (Карпаты) и Черного моря. По землям славян прокатывались временами волны гуннов (Атилла), аваров, готов, турок (татар).

От «Истории» Геродота о славянах Н. М. Карамзин плавно переходит к «отечественному» летописцу – Нестору. «Нестор пишет, что славяне издревле обитали в странах Дунайских, а потом, вытесненные другими племенами, перешли в Россию, Польшу и другие земли».

(Отметим, что не все славяне ушли из Южной Европы, там и ныне живут болгары, родственные по языку пришедшим. И назывались они ляхи, поляки, древляне, дулебы, бажаны (по реке Буг), дреговичи, кривичи, радимичи, вятичи (Вятка), хорваты (Карпатские горы). Кривичи и полчане «после Рождества Христова основали Новгород». К этому же времени (1 век н.э.) летописец относит и начало Киева (братьями Кием, Щеком, Хоривом и сестрой Лыбедью). Они руководили строительством города, назвав его Киевом в честь старшего брата. Позднее, в IХ-Х веках были основаны весьма древние города будущей России: Изборск, Полоцк, Смоленск, Любеч, Чернигов. Ни о какой Украине, а тем более – украх ни Нестор, ни Карамзин не упоминают.

«Кроме народов славянских, по сказанию Нестора, – пишет далее Карамзин, – жили тогда в России и многие иноплеменные: меря, мурома, черемисы, мещера, мордва, ливь (в Ливонии), чудь (в Эстонии), норова (по р. Нарва), ямь, весь, пермь, югра (стяки), печера (р. Печера), чуваши, вотяки и т.д». У Балтики Нестор упоминает латышей, литву, пруссов. Племена эти часто враждовали и даже воевали друг с другом. И славянам приходилось, принуждать их к миру. Но в VI и VII веках авары (ныне Дагестан) заставили массой своей платить дань и даже «впрягали вместо волов и коней в свои колесницы». Но сии варвары исчезли в свои края. А их место заняли: на юге-хазары, варяги – на севере. «Славяне, утомленные внешними врагами и внутренними раздорами, в 862 году призвали к себе трех братьев варяжских – от племени русичей, которые надолго – до начало ХVII века стали первыми властителями в нашем древнем отечестве, по которым оно стало именоваться Русью». Так пишет Карамзин – со слов летописца Нестора. Другие источники («Русская правда») пишут, что трех братьев – варягов (или норманнов) звали Рюрик, Синеус и Трувор. А финны называли их россами.

Постепенно путешественники- иноземцы привыкли именовать всех славян русичами, русью. Греки отмечали: главная красота мужа – славянина, есть крепость в теле, сила в руках, легкость в движениях, высокий рост, стройность, мужественную приятность лица, зимой – белые, летом – смуглые и почти все – русые (не отсюда ли – русичи?), в бою- храбрые. Но после боя – отходчивые, не лукавят, не злятся и не мстят, отличаются добродушием, хранят древнюю простоту нравов, дружелюбны с пленными, часто просто отпускают их на волю на их родину, особенно тех, у кого там дети, или простив живут с ними в свободе и братстве. «Всякий путешественник для них был как бы священным: встречали его с лаской, угощали с радостью, провожали с благочестием и сдавали друг другу на руки. И новый друг ответствовал за безопасность чужеземца, и кто не умел сберечь гостя от беды, считали сие за оскорбление, как за собственное.

Славянин, выходя из дому, оставлял дверь отворённой и пищу готовую для странника. Купцы, ремесленники охотно посещали славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников.

Древние летописцы хвалят не только целомудрие жен, но и мужей славянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности, они считали за святую обязанность для себя быть верными супругами. (Не слишком ли все так благочестиво было у наших предков? – спросит нынешний читатель. Да нет же, в семье не без урода.

Да и обычаи некоторые неприемлемы для нас). Например вот это: « Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре вместе с трупом умершего мужа.

Живая вдова якобы будет бесчестить мужа своим дальнейшим поведением.(Детей сожжённых родителей забирали их родственники). Позднее такое варварство, как и в Индии, было отменено, но в Индии до сих умерших сжигают на кострах, а пепел развеивают на природе или над священными водами рек Инд, Ганг.

Или другой пример дикости наших предков. Они считали жён своих совершенными рабами, безответными, которым не дозволялось ни перечить мужу или свёкру, ни жаловаться и , заживо похороненная, должна служить мужу и на том свете.

Молодые, а иногда и замужние славянки, пишет Нестор, уходили на войну с отцами и супругами, не боясь смерти: так, при осаде Константинополя в 626 году греки наравне с мужскими находили и много женских тел.

Конечно, у славянских племен было много общего, но и тут, увы, «в семье не без урода». Вот что отмечает летописец Нестор об их нравах. «Поляне были образованнее других, кротки и тихи обычаем: стыдливость украшала их жён, брак издревле считался святой обязанностью, мир и целомудрие господствовали в семействах. Древляне же имели обычаи дикие, порою подобно зверям в их лесах в распрях и спорах убивали друг друга, не знали браков… Уводили или похищали девиц. Им уподоблялись северяне радимичи и вятичи, не ведая целомудрия, сходились на игрищах между селами, женихи выбирали невест и без всяких обрядов и родительских советов соглашались жить вместе, процветало и многожёнство».

В VIII веке, сообщает далее Нестор, славяне торговали как между собой, так и с соседними племенами в центре Европы на Одeре, в Померании. Имели некоторые понятия об искусствах (влияние греков), вырезали из дерева образы человека, идолов, зверей, птиц. Изготовляли копья, ножи, мечи, кинжалы. Любили воинскую деятельность, юношей уводили на всё лето в лес, подальше от родителей, обучали стрельбе из лука, рукопашному бою, охотились на всякую дичь, вели спартанскую жизнь.

Обитали предки наши в основном в шалашах, хижинах, окружённых забором или земляным валом. Строили деревянные храмы, где поклонялись деревянным же или каменным идолам. Истуканов считали телом богов, падали перед ними ниц, ожидая от них спасения от злых духов, посылающих на землю громы и молнии, пожары, суровые холода, наводнения или засухи. (Отметим, что и в наш просвещённый ХХI век священники организуют крестные ходы от всяких природных катаклизмов). У разных народов до христианства были свои идолы со своими именами и хозяевами «на все случаи жизни». Но, как правило, над всеми идолами- богами, был главный: у древних греков – Зевс, у славян – Перунбог молнии и верховный Мироправитель. В Киеве он стоял на холме, в Новгороде – над рекой Волховом. Летописец называет еще идолов Хорса, Дажбога, Стрибога, Самарагла и Мокошу. В договоре Олега с греками упоминается еще бог Волос – покровитель скота, главного богатства славян того времени. Был еще Купала – бог земных плодов. 24 декабря русские язычники славили Коляду – бога мира и праздников. Так что идолов – богов у славян было не меньше, чем у древних греков и римлян. Молились наши предки и старым, старым деревьям, особенно с дуплами, обвязывая их платками (убрусами), а также большим камням с письменами, над которыми верующие под руководством жрецов (священников) сооружали крышу, алтарь, и это были первые примитивные храмы. «Некоторые жрецы, – пишет Карамзин, – благодаря своему авторитету или хитрости, употребляли его во зло и даже присваивали себе гражданскую власть. (Как и ныне в некоторых мусульманских странах)… Один из этих первосвященников – жрецов из г. Рюген, отстранив самого короля, правил многими славянскими племенами, собирал подати с граждан и купцов, содержал 300 конных воинов для грабежа, чтобы умножать сокровища храма, более ему, нежели идолу-богу принадлежавшему». Кривичи, вятичи, северяне, радимичи творили над умершими тризну: мерялись силушкой в разных игрищах, сжигали труп на большом костре и, заключив пепел в урну, ставили ее на столпе вдоль больших дорог. Так наши предки праздновали смерть, уход в иной мир. (Отголоски такой тризны мы видим сейчас у цыган – выходцев из Индии. Провожая покойника, они не плачут, а поют и пляшут).

Поляне же, киевские славяне, уже в те времена погребали мёртвых вместе с любимым конём, сбруей, женой или с жёнами (князей). А теперь поговорим о языке наших далеких предков. «Не имея никаких памятников первобытного славянского языка (не читал «Махабхарату»?), пишет Н. М. Карамзин, можем судить о нем только… по Библии и другим церковным книгам, переведённым в IХ веке Кириллом и Мефодием, Но, приняв христианскую веру, наши предки не только заимствовали чужие, но изобретали и новые слова и выражения. Так что к средним векам язык древних славян отличался так же, как средневековый от нынешнего». (ХIХ век) «Рассеянные по всей Европе, продолжает историк, окружённые другими народами и ими покоряемые славянские племена утратили единство языка (индославянского). И в течение времен произошли разные его наречия «(Русский, украинский, белорусский, польский, словацкий, чешский, сербский, болгарский и т.д.).

До 863 года, повествует Н. М. Карамзин, славяне российские не имели никакой азбуки, пока философ Константин, названный в монашестве Кирилл, и Мефодий – брат его, не изобрели для славян особый алфавит на основе греческого с добавлением 10 букв. И назвали эту азбуку кирилловскою, или кириллицей.

«Итак, заканчивает 3-ю главу своей «Истории…» Карамзин, предки наши были обязаны христианству не только лучшим понятием о творце мира, лучшими правилами жизни, лучшей нравственностью, но и самому чудесному изобретению людей: мудрой живописи мыслей, изобретению, которое, подробно утренней заре в веках мрачных предвестило науки и просвещение». («История государства Российского»).

В главе IV-ой Карамзин сообщает начало этих самых «веков мрачных». Устав от набегов врагов, внешних и внутренних распрей, « славяне добровольно уничтожают свое древнее народное правление и просят государей от варягов (отколовшегося когда-то и ушедшего на север славянского племени), чтобы были законы (хотя в то же время боялись неволи).» Но по здравому смыслу, – пишет Нестор, – государство славянское обязано величием своим счастливому введению монархической власти». Наверное, согласимся мы с вами, читатели, что в тех условиях это был единственный выход, чтобы не раствориться славянам в каком- нибудь другом более многочисленном, но диком этносе и стать рабами половцев, печенегов и других завоевателей. На западе господствовали германские племена (за Эльбой и Одером, на востоке – Золотая орда «монголов». Так Карамзин и другие историки именуют татаро-монгольские племена.

Итак, Рюрик правил на севере будущей России, а его земляки Аскольд и Дир – на юге, в Киеве. Перед кончиной своей Рюрик (862-879 гг.) передал правление княжеством, названном Русью, и малолетнего сына Игоря своему родственнику Олегу (879-912 гг).

Этому храброму князю было тесно в северном Новгороде. Подчинив племена соседние: кривичей, веси, чудь, мери, – он пошел на юг взял Смоленск, Любеч, а потом и Киев, казнив Аскольда и Дира. И тут, по словам летописца, он произнес знаменитую фразу :

«Да будет Киев матерью городов российских!» Киевские князья уже давно платили дань хазарам. И только Игорю удалось покончить, и то не сразу, с этими дикими степняками. Вот тут и к месту вспомнить эпос «Слово о полку Игореве». Но об этом чуть позже. Олег решил замахнуться на Константинополь, или Царьград. Игорь оставил в Киеве, избрав ему в супруги, как пишет летописец, бессмертную Ольгу – славную не только женскими прелестями, но и благонравием, разумом, скромностью». Ольга была девицей простого варяжского роду из предместий северного Пскова. Игорь когда-то был в гостях в тех краях, там и познакомился с юной девушкой.

Собрав многотысячное войско и посадив его на две тысячи легких судов, Олег берегом моря явился у Царьграда. Победив войско византийского императора Константина Багрянородного, он повесил щит свой на вратах Царьграда» и вернулся в Киев, где народ его встретил с восторгом, удивлённый его победой, славой привезёнными богатствами, назвав его «Олегом вещим», то есть мудрым.

…А теперь, читатели мои, перенесемся на несколько минут… в век ХХ-й. Осень военного 1943 года. Наших два 7-ых класса на сборе хлопка в далеком от фронта Таджикистане. Только что закончился фильм о Николае Щорсе. Располагаемся спать прямо на сцене колхозного клуба на привезённых из дома пожитках. Клуб – наш временный дом и ночлег. Электричество погасло: киношный движок дает свет только до 11 вечера. Девочки с учительницей немецкого языка Верой Степановной – по левой стороне сцены, мы – по правой. Говор и смех постепенно стихают. Темень непроглядная. Вдруг из зала медленным речитативом грудной голос – нет, не говорит, – а сказывает:

Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам.

Их сёла и нивы за буйный набег

Обрёк он мечам и пожарам;

С дружиной своей, в цареградской броне,

Князь по полю едет на верном коне.

Мы, конечно, знаем уже это стихотворение Александра Пушкина. Но одно дело слушать его в классе от тараторивших товарищей, а другое – здесь, в полной темноте. И не со сцены, а из зала пустого с хорошей акустикой. Не трудно представить: мы как будто перенеслись в далекий, далекий Х век к нашими предками. И вместе с Олегом и его дружиной встречаем кудесника. Князь спрашивает волхва, пообещав ему дары, о своем будущем:

И скоро ль, на радость соседей-врагов,

Могильной засыплюсь землёю?

На что гордый мудрец честно и бесстрашно бьет правду в глаза князю:

«Волхвы не боятся могучих владык,

А княжеский дар им не нужен:

Правдив и свободен их вещий язык

И с волей небесною дружен».

Далее кудесник рассказывает, что ждет князя слава, победы над врагами, что его будут щадить годы.

Но примешь ты смерть от коня своего.

Задумался Олег, потом попрощался с конём, велел подать себе другого, а прежнего боевого друга велел кормить отборным зерном, поить водой ключевой и выводить гулять на зелёный луг.

Прошли годы. Поседевший Олег пирует с дружиной и вдруг вспоминает о своём товарище. На вопрос о судьбе коня кто-то из дружинников отвечает:

На холме крутом

Давно уж почил непробудным он сном.

Подъехав к месту захоронения друга- коня, князь недобрым словом вспоминает «лживого» пророка:

«Так вот где таилась погибель моя!

Мне смертию кость угрожала.»

А из зала кто-то вещает нам замогильным речитативом:

Из мертвой главы гробовая змея,

Шипя между тем выползала;

А затем как будто совсем другой человек фальцетом закричал:

И вскрикнул внезапно ужаленный князь!..

Тут же вскрикнули и наши девчонки по другую сторону сцены. А у меня по спине побежали мурашки . (Утром мальчишки признались; с ними случилось то же, что и со мной). Кто-то из девочек чиркнул спичкой, и зажглась свечка. Рука у нее дрожала. А из-зала на сцену поднялась наша « немка» Вера Степановна. Увидев испуганных подопечных, она встала на колени, и плача, попросила прощения. За что? – спросите вы. А за талант актрисы, которой она и стала уже после войны, закончив актерские курсы и поехав по распределению в далекий Южно-Сахалинск. Но это уже другая история.

А мы отдадим должное великому Пушкину в том, что он знал историю России получше многих нынешних её правителей и сумел увековечить одного из основателей будущего нашего Отечества в своей балладе «Песнь о вещем Олеге».

«С Рюрика началась эта важная деятельность наших князей: построение городов, сосредоточение населения», – писал известный историк С. Соловьев.

При Олеге Вещем, который правил славянами (и не только ими) 33 года, –отмечает Карамзин, соединились два Союза – Северный (Новгород) и Южный (Киев). И на обширной территории, по сути, появилось, первое русское княжество, – государство Великое Киевское, вокруг которого на долгие времена и объединилось большинство восточных славян. Название же Земля Русская, по преданию, пошло от одного из варяжско- славянского племени «русь», по другому – от реки Рось – притока Днепра.

Князь Олег, по существу, стал первым собирателем славян в единое государство и даже попытался «прорубить окно в Южную Европу» через Константинополь – Царьград (Стамбул). К сожалению, не успел довести до конца плоды своей победы. Но и так в истории нашей и памяти народа он по праву заслужил никем не превзойденное и гордое славянское название «вещий», Олег Вещий. С заглавной литеры – буквы.

М. Аленкин,

Нижнегорский район