К 100-ЛЕТИЮ ВЕЛИКОЙ ОКТЯБРЬСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. РЯДОМ С В.И. ЛЕНИНЫМ – М.В. ФРУНЗЕ
- Подробности
- Создано 20.10.2016 10:31
- Просмотров: 423
Те, кто жил в нашей партии по-настоящему, те, конечно,
не умирают целиком, лучшее, что в них было, остается
бессмертно, бессмертно тем же бессмертием, которым
бессмертна сама партия.
А. Луначарский
До 1919 г. Михаил Васильевич писал и называл свою фамилию – Фрунзэ, что означало в переводе с молдавского – «лист». В Бессарабии много народных песен, где есть слова «фрунзэ верди» – лист зеленый. Ведь отец Фрунзэ Василий Михайлович (1854-1897) был по национальности молдаванин, а по происхождению крестьянин Захарьевской волости Тираспольского уезда Херсонской губернии. После окончания Московской фельдшерской школы он был призван в армию и направлен в Туркестан, где служил военным фельдшером. Отбыв срок военной службы в 1879 г., поселился в Пишпеке (Бишкеке) и стал работать фельдшером. Мать Михаила Мавра Ефимовна Бочкарева (1861-1933) – крестьянка из русских, переселившихся в 70-х годах из Воронежской губернии в Семиречье. Здесь в 1879 г. она вышла замуж за В.М. Фрунзэ. В семье Василия Михайловича и Мавры Ефимовны было пять детей: Константин (1881-1940, Герой Социалистического Труда), Михаил Васильевич (1885-1925), Клавдия (1887-1948), Людмила (1890-1959) и Лидия (1898-1978, родилась уже без отца).
Михаил Васильевич Фрунзэ родился 21 января (2 февраля) в городе Пишпеке (Бишкеке, в советское время Фрунзе – столица Киргизской ССР) Семиреченской области Туркестанского края. В 1896 г. окончил Пишпекское городское училище, после чего 8 лет, до 1904 г., учился в гимназии в городе Верный (Алма-Ата). У него на руках был документ, в котором значилось, что он окончил «с золотой медалью, имея в аттестате при отличном поведении и прилежании круглые пять по всем предметам».
Его дальнейшая цель была: только Петербург, политехникум, экономическое отделение. Золотая медаль открывала ему дорогу в любое высшее учебное заведение страны. Царские чиновники почитали медалистов людьми благонадежными. Ему было 19 лет, он был здоровый и жизнерадостный, только тревожно было за брата Константина, уехавшего на войне с японцами. Обжигала также память об отце, умершем как-то нелепо, вдруг. Тревожно было и за мать с тремя дочерями, добывающими пропитание тяжким трудом то прачке, то портних.
Фрунзэ ехал в Петербург. В его вещевой корзине лежало рекомендательное письмо от ссыльного из города Верного Иосифа Сенчиковского писателю Анненскому, другу Короленко и Горького. Шел август 1904 г. Почти десять дней Михаил ехал на тряской узбекской арбе к железной дороге, где занял место в вагоне четвертого класса. Питался чуреками, запивая кумысом. У моря перешел на копченую и вяленую рыбу. В Оренбурге была пересадка. Михаилу досталось место в вагоне третьего класса. Он долго не мог уснуть, нахлынули воспоминания, в которых была и радость, и грусть прожитых лет. Детство не было босоногим, пока был жив отец. Кроме скудного фельдшерского жалования отец всегда приносил еду, которой угощали «иноверцы» из кишлаков и аулов. Отказаться нельзя – нанесешь кунаку кровную обиду. Семиреченский губернатор фон Таубе разрушил все. Он увидел в больнице, где работал отец, на койках киргизов и пришел в ярость: «Превратили больницу в зверинец! Кто додумался поместить сюда инородцев?». Отцу пришлось искать другую работу. Умер он в другом городе в комнате при больнице. Жизнь стала намного тяжелее. Мать с двумя девочками переехала в Верный, чтобы быть ближе к сыновьям, которые там учились. Но вскоре пришлось снова возвратиться в Пишпек.
В семье уже хотели забрать Мишу из гимназии, но пошли навстречу местные старшины, которые выделили ему пенсион – 120 рублей в год до окончания курса. От педагога Стратилатова Миша и другие гимназисты узнали о запрещенных писателях – Чернышевском, Добролюбове, Горьком. Подружился Миша со студентом Петербургского университета Тихомировым, отбывавшим ссылку в Верном. Он привозил несколько номеров «Искры», книгу Н. Ленина «Что делать?», брошюру Плеханова «Социализм и политическая борьба». Вчерашняя глухомань под влиянием пропаганды ссыльных рождала революционную смену намного активнее, чем тихие губернские города центральной России. Такой кружок самообразования посещал и Михаил Фрунзэ. Гимназическое начальство негодовало: «Кто-то возбуждает умы гимназистов! Кто-то внушает им мысль о неповиновении! Крамола, господа!»
В Москве Михаил случайно встретил незнакомого парня, который сказал: «Хочешь быть человеком, равняйся на большевиков: вся правда у них. А большевики там, где Ленин».
На экономический факультет Петербургского политехнического института в 1904 г. Фрунзэ был зачислен без стипендии. Хорошо, что брат Константин прислал немного денег, да новые друзья помогли устроиться преподавать два раза в неделю. Институт был новый. В нем в то время работал Д. Менделеев (с 1890 г. он не преподавал из-за конфликта с министром народного просвещения Деляновым), как изобретатель радио А. Попов, основоположник термической обработки стали Д. Чернов и другие. Михаилу больше других нравилась химия, политическая экономия и история. Он постоянно читал в библиотеке книги, журналы, газеты. В газетах его прежде всего привлекали статьи о русско-японской войне. Когда-то в детстве Михаил мечтал быть генералом. С большим интересом он листал книги по истории войн. Но в этой войне ему не хотелось быть генералом. Постепенно интерес к учебе начал ослабевать. Фрунзе искал и нашел людей, которые выступали против царизма, т.е. большевиков. Он неоднократно встречался с Анненским, М. Горьким, В. Короленко, Крыленко и многими молодыми революционерами. Повидал он Гапона и страстно выступил против его проповеди, восхвалявшей царя. Участвовал Михаил и в демонстрации под лозунгами: «Долой самодержавие!», «Долой войну!», «Да здравствует социализм!» на этой демонстрации 28 ноября 1904 г. его взяла полиция избитым и почти без сознания. В полицейском участке он назвался Борисом Константиновичем Точайским из города Петровска Саратовской губернии. Ему определили 12 декабря 1904 г. отметиться в полиции и в тот же день покинуть столицу. 10 декабря 1904 г. Фрунзе подал прошение директору института разрешить ему месячный отпуск в Москву, получил его и 12 декабря уехал. С собой он увез корзину запрещенной литературы. В Петровске он развернул такую деятельность, что полиция всполошилась: рассказывал о войне с японцами, о бездарном генерале Куропаткине и вице-адмирале Рожественском, о поражении царизма на Дальнем Востоке, о попе Гапоне и демонстрации 28 ноября. Петровские мастеровые даже прекратили пить, а торгаши спиртным очень обеспокоились. Точайского (Фрунзэ) исправник вызвал 3 января на откровенный разговор, но он уже 2 января был в Санкт-Петербурге, который бурлил. 7 января бастовало 130 тыс. человек. 6 января, в день крещения, при водосвятии на Неве возле Зимнего дворца из Петропавловской крепости шарахнули картечью по свите царя, задели помост около его павильона и фасад дворца. Царь быстро покинул столицу. Большевики по всему городу разоблачали Гапона и его затею идти с петицией к царю. Большевики решили: если шествие остановить нельзя, надо идти вместе со всеми и использовать событие в своих политических целях. 9 января началось шествие 140 тыс. человек. Солдаты открыли огонь. Михаил был ранен в правую руку. Кругом была кровь и трупы. Слышались выкрики: «К оружию, товарищи! На баррикады! Царь умер, да здравствует революция! Во многих местах были построены баррикады и проволочные заграждения. Толпа отнимала у солдат оружие. Михаил добрался до своего общежития и проспал целые сутки. 10 января он написал письмо матери в Пишпек: «… Потоки крови, пролитые 9 января, требуют расплаты. Жребий брошен. Рубикон перейден, дорога определилась. Отдаю всего себя революции. Путь, выбранный мною, не гладкий».
Продолжение следует...
А. Бережной,
военный историк, полковник в отставке
