ВИНОГРАДАРЬ МАРИЯ БРЫНЦЕВА

С 1917 года она каждый день спешит туда, на пригорок, где раскинулись плантации и где стоит ее служебный домик.

Она виноградарь и бригадир виноградарей. На лацкане ее костюма – две Золотые Звезды Героя Социалистического Труда, четыре ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, орден Трудового Красного Знамени и несколько медалей. Она была депутатом Верховного Совета СССР четырех созывов. В центре Щебетовки, главной усадьбы совхоза «Коктебель», высится бронзовый бюст, поставленный в ее честь, во славу великой крестьянки нашего времени.

– Мария Александровна, Вы прожили три четверти века, с юных лет трудились на земле. С полным основанием вы можете сказать о себе: я – земледелец. Что Вы думаете о труде земледельца, о призвании труженика, сродненного с землей?

– Как Вам сказать... Земля – кормилица людская... Этим все сказано. И крестьянский труд нелегок. Нелегок, но благороден и благодарен. Всю жизнь я проработала на земле и поняла, наверное, главное: земля, как и люди, любит честность и правду. Ее нельзя обманывать, нельзя с ней быть нечестным. Как ты к ней относишься, так и она к тебе будет относиться. Поэтому труд земледельца – он всегда на виду. Земля всегда будет щедра к тем, кто трудится на ней по совести, болеет за дело. А посмотрите, как у нас в стране окружен почетом работящий человек! Выполнил хорошо пятилетку – тебе известность, почет и уважение, а перевыполнил – тебе и премии, и ордена.

– Если не секрет, трудная для Вас десятая пятилетка?

– Ну, легких пятилеток никогда не было. А это уже моя девятая идет, можно сказать, юбилейная. Но я не о себе думаю. Я-то с ней (смеется) управляюсь. Для меня самая большая радость, когда наш совхоз справляется с планом. Тогда у нас праздник... Сейчас наступил последний год пятилетки, он и покажет, чего мы стоим. Надеюсь и верю, что выглядеть мы будем хорошо.

– Это прекрасно, что есть здоровье и силы. А не появляется иногда мысль оставить работу, отдохнуть?

– В последние годы каждую осень собираюсь на пенсию. Но приходит весна, и будто сила неведомая тянет на виноградник. Да и он, сможет ли он без меня? Чай привык за шестьдесят-то три года. И потом – как уйти? Совхоз должен выполнить план по сдаче винограда государству. Можно ли оставить совхоз без пары опытных рук? Это не по мне... А если и уйду когда-нибудь, все равно душа спокойной не будет. Допустим, позапрошлой зимой сильно померз виноград. Я все время думала: как спасти померзшую лозу?

– А померзшую лозу можно спасти?

– Надо. И спасем.

– Что для Вас на уборке винограда главное?

– Все подряд главное! А особо слежу, чтобы гнилая гроздь не попала в ящик вместе со спелыми. Не то, пока дойдет виноград до покупателя, весь ящик может попортиться... Однако есть все-таки главное: сдать государству виноград по плану и больше плана.

– Совхоз «Коктебель» знаменит своими винами. Сами-то Вы, Мария Александровна, уважаете хорошее вино?

– Нет, отродясь вино не пила. Раньше, бывало, если какое застолье, то уж лучше стопочку водки...

– А сами любите виноград?

– Видеть не могу! Было дело в молодости: на спор целое ведро винограда съела. С тех пор – ни ягодки.

– Вас, наверное, в совхозе особо отличают? Как, допустим, относятся к Вашим просьбам, если такие бывают?

– Какие там просьбы, не люблю я этого... Директор совхоза иной раз предлагает материальную помощь, а я отказываюсь: сама люблю зарабатывать... Нет вру: когда-то мне автомобиль «Победа» подарили. Эта машина и сейчас еще как новая. Жаль, что так я и не научилась ее водить. Сын водит. А я всю жить предпочитаю пешком. – Живете Вы в благодатном месте, в Крыму. А где же проводите свой отпуск?

– У-у! Нигде. Два раза всего была на курорте, больше не хочу. Из «Ливадии» убежала через неделю: у нас как раз обрезка лозы началась. Да у меня и ныне накопилось два отпуска. В прошлом году привезли мне путевку (не помню точно в какой санаторий), а я ее куда-то задевала, до сих пор найти не могу. Сам посуди, как уехать, когда вокруг столько работы...

– Каждый день Вы проходите мимо бюста, установленного в честь дважды Героя Социалистического Труда товарища Брынцевой…

– Девятнадцатый год идет, как поставили. Я тогда еще вроде бы молодая была, сильная. Пожалуй, той Марийке Брынцевой этот памятник и поставлен... Как будто и не я там изображена. (После некоторого колебания, доверительно). Раньше, признаться, иной раз потихонечку, чтоб никто не увидел, бегала на себя смотреть, Чудно было! А теперь уже не бегаю, привыкла.

– Значит, спокойно относитесь к славе?

– К знаменитости, что ль, своей? Никак не отношусь. Хороша знаменитость, каждый день в земле копаюсь (смеется). Вот Вы напишете про меня, опять отовсюду письма пойдут. «Хочу быть такой, как Вы...» Нет, дочки, такой, как я, лучше не надо. Будьте самими собой. Я мужа в войну потеряла, его фашисты расстреляли за то, что харч партизанам носил. С тех пор одна-одинешенька, а ведь шестеро ребят на руках осталось, и все есть просили... Ничего, выдюжила.

– Бюст стоит возле школы. И все Ваши односельчане в Щебетовке говорят, что это символично: ведь Вы, говорят, эту школу построили.

– Так уж прямо я и построила. Скажут же!.. Дело получилось так. Была я тогда депутатом Верховного Совета СССР. Собиралась в Москву на сессию, Михаил Андреевич Македонский, директор наш бессменный, говорит: «Школа нужна нам, Мария. Очень нужна! Похлопочи там, в белокаменной...» Старая школа, действительно, к тому часу плохонькой стала, а детишек в Щебетовке все больше и больше. А средств у совхоза в те годы на строительство новой школы не хватало, другие нужды перехватывали, тоже первоочередные. Ну, приехала я в Москву, пошла в Кремль на сессию. Заседали мы там. Сижу в зале, слушаю выступления других депутатов, а школа из головы не идет. И задумала я пойти на прием к Клименту Ефремовичу Ворошилову – он тогда был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Через несколько дней пришла: у него в приемной люди сидят, тоже дожидаются приема. Кто последний? – спрашиваю. А ему самому тут доложили, что депутат Брынцева явилась из Крыма по делу. И Климент Ефремович меня без очереди принял. Вхожу к нему в кабинет: товарищ Ворошилов встал из-за стола и пошел навстречу. В штатском костюме он был.

Поздоровался со мной за руку, пригасил сесть супротив себя, и сам сел. Я так волновалась, не знала, что и сказать ему в этот миг. Но взяла себя в руки. Что, думаю, волнуюсь – он здесь, в Президиуме, я выращиваю виноград, оба честно работаем, каждый по своей линии. Климент Ефремович говорит: «Вы, Мария Александровна, оказывается, ростом такая маленькая, а слышал я, что большие дела на виноградных плантациях совершаете». Тут я волноваться совсем перестала и начала говорить про школу. Он записал себе в блокнот, потом пожелал мне крепкого здоровья, про школу сказал: «Что-нибудь придумаем». И новая школа в Щебетовке вскоре появилась. Вот так я ее и «построила».

– Наверное, Вам довелось встречаться со многими известными людьми?

– Да уж довелось. Например, с маршалом Гречко у меня дело было.

– Тоже хлопотали за что-нибудь?

– Тут в Крыму одно помещение очень требовалось для хозяйственных нужд. А его в то время занимало какое-то военное ведомство. Меня, как члена правительства, попросили при случае похлопотать у министра обороны, чтобы помещение это Совету передали. И вот на сессии, в перерыве между заседаниями, шагаю я по Георгиевскому залу, гляжу – навстречу идет Андрей Антонович Гречко. Высокий такой, видный из себя; я ростом-то ему едва по пояс. Подхожу к нему, ладошку лодочкой протягиваю и говорю: «Можно с Вами познакомиться?» Он улыбается, тоже руку мне протягивает. Фотокорреспонденты поблизости оказались, стали щелкать своими аппаратами, Я коротко изложила маршалу суть нашего дела, вручила бумаги официальные, они у меня с собой были, на всякий случай. А потом снова началось заседание. Смотрю в президиум – Гречко сразу стал просматривать мои бумаги... В общем, помог он нам. Очень сердечно отнесся... Вы меня еще про Юру Гагарина спросите.

– И с Гагариным были знакомы?

– А как же! Он у меня дома в гостях побывал, фотографии об этом даже есть. На виноградники мои заглянул, памятник мой ходил смотреть. Целый день провел у нас в совхозе Юрий Алексеевич. Хранилища ему наши показывали, вино дегустировать давали. Он шутил много, смеялся. Такой простой-простой. Как сын.

– Мария Александровна, Вы знаете про жизнь очень многое, столько повидали, немало пережили. Скажите, какие черты характера в людях больше всего цените?

– Когда все по-людски, Непонятно? Ну, если родился ты на свет – значит, должен хорошо работать.

– Выходит, счастье – в работе?

– Нет (смеется), после работы... На свое счастье нужно как следует потрудиться. И не только на свое, а на общее. А потрудился, тогда и думай про счастье, наслаждайся им, если оно тобой заработано, завоевано. Я, по правде сказать, всех людей делю на две части – трудолюбивые и лодыри.

– А честность?

– Разве лодырь может быть честным?

– Вы многого достигли в жизни. Есть ли сейчас что-нибудь такое, чего Вам не хватает, в чем бы Вы сегодня нуждались?

– Телефона не хватает. Шестнадцать лет была депутатом, и за людей хлопотала, и за совхоз, и за город. Тогда телефон себе не добыла, некогда было про себя думать, вот и осталась без связи. А сейчас-то бы он нужен был: прихворну, позвонить бы в больницу, да не из чего.

– Наш традиционный вопрос: как относитесь к числу 13?

– Не суеверная я. Мой бог – земля кормилица, мои другие боги – люди, которые эту землю возделывают. К числу 13 отношусь очень положительно, особенно если это тринадцатая зарплата (смеется).

– В кино ходите?

– А телевизор на что?

– А что делаете в свободное время?

– У меня сад, много цветов, с ними вожусь.

– Если бы Вас попросили пожелать что-нибудь молодежи...

– Я бы пожелала: делайте все, как нужно, как совесть велит! Я – член партийной комиссии нашего райкома партии и при приеме в партию всегда говорю вступающим эти слова.

– Позвольте пожелать Вам крепкого здоровья, успехов по всем, больших урожаев, всегда такого бодрого настроения, как сегодня!

– Спасибо, милые люди. Постараюсь. Всей бригадой постараемся.

Виталий Резников

Дополнительная информация