ОФИЦЕРЫ ПОБЕДЫ

Командующие фронтами в последний период Великой Отечественной войны.  Первый ряд (сидят слева направо): И.С. Конев, А.М. Василевский, Г.К. Жуков,  К.К. Рокоссовский, К.А. Мерецков. Второй ряд (слева направо): Ф.И. Толбухин,  Р.Я. Малиновский, Л.А. Говоров, А.И. Еременко, И.Х. Баграмян. 1945 год.

 

Командующие фронтами в последний период Великой Отечественной войны.

Первый ряд (сидят слева направо): И.С. Конев, А.М. Василевский, Г.К. Жуков,

К.К. Рокоссовский, К.А. Мерецков. Второй ряд (слева направо): Ф.И. Толбухин, Р.Я. Малиновский, Л.А. Говоров, А.И. Еременко, И.Х. Баграмян. 1945 год.

В Берлине в ночь на 1 мая 1945 года начальник генерального штаба германской армии генерал Кребс пришел на КП к командующему 8-й гвардейской армией генералу В. Чуйкову с письмом Геббельса. В письме сообщалось «первому не немцу», что Гитлер покончил жизнь самоубийством, оставил Геббельсу пост рейхсканцлера и тот предлагал вступить в переговоры с Советским командованием.

О письме доложили в Москву. Кребс остался в штабе В. Чуйкова ждать ответа. В эти часы он, видимо, не мог не вспомнить, что четыре года назад, в такой же майский день, он, полковник, заместитель военного атташе в Москве, докладывал тогдашнему начальнику немецкого генштаба Гальдеру о состоянии Красной Армии.

5 мая 1941 года Гальдер записал в служебном дневнике: «Полковник Кребс вернулся из Москвы... По отношению к нему там была проявлена большая предупредительность. Россия сделает все, чтобы избежать войны». И далее: «Русский офицерский корпус исключительно плох... России потребуется 20 лет, чтобы офицерский корпус достиг прежнего уровня».

И вот в мае 1945-го Кребс, теперь генерал-полковник, начальник генштаба, ожидая ответа Москвы, находится на КП советского генерала, армия которого сокрушает центр Берлина.

Москва передала: только полная, безоговорочная капитуляция. Геббельс приказал Кребсу вернуться в рейхсканцелярию.

Автору этих строк представилась возможность спросить у сдавшегося в плен генерала Вейдлинга, командовавшего войсками обороны Берлина, что сказал Кребс, возвратившись из штаба В. Чуйкова. Вейдлинг ответил: Кребс доложил об ультиматуме Советского командования, а на вопрос Геббельса, что дальше делать, ответил:

— Стреляться...

Таким было последнее слово последнего начальника генерального штаба германской армии, которого ворвавшиеся в рейхсканцелярию советские воины нашли мертвым.

На громадном Берлинском театре военных действий завершали наступление войска 1-го Белорусского, 2-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, руководимые военачальниками, о которых в свое время столь пренебрежительно отозвался Кребс.

Есть глубокая закономерность в том, что фронты привели к Берлину именно те, кто защищал Москву и Сталинград: Маршалы Советского Союза А. Жуков, И. Конев, К. Рокоссовский. От руин Сталинграда к стенам Берлина пришел со своей 8-й гвардейской армией и генерал-полковник В. Чуйков, его воля, боевой опыт, его тактика атаки штурмовыми группами в уличных боях, освоенная при защите волжской твердыни, побеждали теперь в Берлине.

В неравных боях 1941 года 27-я армия генерала Н. Берзарина, истекая кровью, сдерживала в Прибалтике моторизованные группы вражеских армий «Север», а в 1945-м его 5-я ударная армия взламывала оборону между Одером и Берлином.

В кризисные дни битвы за Москву, когда танковая группа противника форсировала канал Москва-Волга, угрожала столице опасным охватом, 1-я ударная армия под командованием генерала В. Кузнецова сбросила противника с плацдарма на канале и погнала его на запад. В 1945 году, командуя 3-й ударной армией, генерал-полковник В. Кузнецов привел эту армию к стенам рейхстага, ее солдаты подняли над ним Знамя Победы.

Четыре гвардейские танковые армии, десять отдельных танковых корпусов и почти сто танковых бригад и полков, действуя на Берлинском направлении, преодолели укрепленные рубежи глубокой обороны, придали наступлению небывалый темп и размах.

Полковник М. Катуков защищал со своей танковой бригадой Москву с юга, под Тулой, потом с севера — под Крюковом. Генерал-полковником он командовал 1-й гвардейской танковой армией, штурмовавшей укрепленные Зееловские высоты и кварталы Берлина.

Полковник С. Богданов, сражавшийся в 1941 году на Бородинском поле, став генерал-полковником, командующим 2-й гвардейской танковой армией, был ранен в бою за Люблин, вернулся в строй. Его армия прорвала оборону на Одере, обошла Берлин с севера, северо-запада, рассекла вражеские коммуникации с западом.

3-я гвардейская танковая армия генерал-полковника П. Рыбалко освобождала Киев, прославилась в сражениях на Днепре, на Висле, в Польше. Ее части, наступая на Берлин, нанесли удар по городу Цоссен, где находился мозг гитлеровской армии — генеральный штаб. Из Цоссена и перебрался в Берлин генерал Кребс.

4-я танковая армия генерал-полковника Д. Лелюшенко, наступая на Берлин с юга, ломая оборону, преграждавшую путь на север, одновременно отрезала войска противника, отходившие с востока, а с запада отбивала натиск армии генерала Венка, которому Гитлер приказал прорваться в Берлин. Прорваться Венку не удалось: войска генерал-полковника Лелюшенко соединились юго-западнее Берлина с 77-м стрелковым корпусом генерала В. Позняка, и танковая бригада полковника Д. Драгинского с мехкорпусом генерала С. Кривошеина, замкнув кольцо вокруг Берлина.

В 1941 году войска Д. Лелюшенко прикрывали советскую столицу с юга у Тулы, затем с запада на Можайском направлении, где генерал был ранен, и с севера — у Калинина и Дмитрова.

Здесь названы командующие фронтами и армиями, наступавшими на Берлин от Москвы и Сталинграда. Но подобно им, победоносно действовал весь советский офицерский корпус от Баренцева моря до Адриатики.

Разные были театры военных действий, горные и равнинные, лесистые, пересеченные крупнейшими в Европе реками и тысячами малых рек, озер, болотами. Непроходимой, подобно стихиям, бывала распутица, глубокими — снега, неодолимыми считались инженерные рубежи, неприступными — крепости.

Враг был силен, опытен, коварен. Каждый бой, каждое сражение, каждая кампания требовали от наших воинов неимоверных усилий — творческих, нравственных, физических, самоотвержения.

Так было под Москвой, когда до нее оставалось расстояние, равное дальности стрельбы тяжелого орудия; под Сталинградом, где до Волги оставались сотни метров; на Курской дуге, когда отборные фашистские войска наносили опасные удары с севера и юга; на Днепре, где немецкое командование строило «восточный вал» и Геббельс вещал, что Германия будет вести, если потребуется, и «семилетнюю», и «тридцатилетнюю» войну; так же трудно было в Восточной Пруссии, которая столетиями готовилась как плацдарм агрессии на восток.

В грохоте сражений развивалось, совершенствовалось советское военное искусство. Применялись все виды и формы вооруженной борьбы. Наступления начинались с прорывов обороны, взламывалась ее глубина, наносились рассекающие удары от переднего края до тылов, шли тяжелые сражения с перевернутым фронтом, при атаках и обороне одновременно на запад и на восток, и явлена была миру вершина военного искусства — окружение и разгром стратегических группировок противника.

Дерзновенно-смелые, искусные решения советских маршалов, генералов, офицеров опирались на массовый героизм, мастерство советского солдата, на мощь нашего социалистического государства.

670 советских танков действовало под Москвой. Более 6000 наших танков, самоходных орудий участвовали в Берлинском сражении, взаимодействуя с 41600 орудиями и 7500 самолетами.

Тяжки, кровопролитны были бои и на улицах Берлина.

 

На плавающей боевой машине через Тельтов-канал вывезли из боя в расположение 9-го мехкорпуса убитого лейтенанта. Командир корпуса генерал И. Сухов подошел к машине, медсестра сняла простыню, и открылось совсем юное лицо. Смерть еще не наложила на него свою печать, и потому казалось, что спит большой, усталый ребенок.

И. Сухов доложил о гибели лейтенанта командарму П. Рыбалко, и тот сказал, что сам сообщит командиру 7-го танкового корпуса генералу В. Новикову о смерти его сына, 19-летнего разведчика Юры Новикова.

Глубокой ночью встретились Рыбалко, потерявший в 1942 году сына Вилена, и Новиков, теперь, в 1945-м, хоронивший своего Юру. Молча сидели рядом друзья, осиротевшие отцы, сражавшиеся вместе еще в Гражданскую и приведшие в 1945-м свои соединения в глубину Европы. Может быть, вспоминали они в эту ночь о своих боевых товарищах, которых наша армия потеряла на долгом пути от Москвы до Берлина: И. Панфилова, Л. Доватора, М. Ефремова, Н. Ватутина, И. Черняховского, многих других командиров, павших рядом со своими солдатами.

И всю эту ночь грозно грохотала тяжелая советская артиллерия.

Когда гитлеровцы шли на Москву, в их распаленном воображении роились изуверские планы уничтожения советской столицы, ее населения. Гитлер дважды отдавал приказы не принимать капитуляции Москвы, хотя никто ему такой капитуляции не собирался предлагать. Он намеревался окружить ее и (неведомо как) затопить водой, чтобы скрылась даже память о ней.

С этим фашисты шли в 1941 году на Москву.

В 1945-м, когда в Берлине еще продолжались бои, из Москвы прибыли туда представители Государственного комитета обороны, чтобы срочно упорядочить положение в городе, обеспечить питание населения, в первую очередь детей.

И в тот час, когда дети Берлина все смелей шли к советским воинам за едой — их кормили из полевых кухонь, солдаты подавали детишкам из танков свои пайки хлеба и сахара, радуясь возможности проявить душевное добро, — в этот самый час жена новоявленного рейхсканцлера Магда Геббельс убивала своих шестерых детей ядом. Так еще глубже открылась зловещая суть фашизма.

2 тысячи лет тому назад по сценам мира прошла Медея — мать, убившая двух своих сыновей, оставшаяся в памяти народов ведьмой, ибо люди не признают человечной мать, убивающую детей. Медея была чудовищем, созданным воображением драматурга.

Магда Геббельс была обыкновенной фашисткой. Убивая детей, она воплощала человеконенавистническую идею Гитлера, по которой немецкий народ, не обеспечивший победу фюреру, не должен пережить его. Смертный фарс, разыгранный в подземном бункере, был не случаен: так, опасаясь кары за преступления, убивают и сами идут на смерть убийцы, пытаясь увлечь за собой свои и чужие народы.

Опасность такой игры судьбами миллионов, непостижимой для разума нормального человека, заключается в том, что империалисты видят не истинный смысл исторических событий, а тот, который хотят видеть, идя при этом на самообман, самообольщение, на военные авантюры.

Германский империализм проиграл первую и вторую мировые войны, в которых земля поливалась кровью десятков миллионов людей. После первой мировой войны немецкий генштабист генерал Гофман написал книгу «Война упущенных возможностей». После второй мировой войны, в ходе которой на советско-германском фронте были разбиты, уничтожены, пленены 607 дивизий фашистского блока, генерал-фельдмаршал фон Манштейн выпустил книгу «Утерянные победы».

Читая эти книги, ясно видишь, что немецкие милитаристы, понесшие дважды глобальные поражения, не хотят усвоить уроки истории.

Но известно, что ошибочные произведения следует также читать внимательно. Тогда и из них можно извлечь пользу. В «упущенных возможностях» генерал Гофман, слывший знатоком России, предъявлявший молодой Советской Республике в 1918 году непомерные условия на Брестских переговорах, написал, что большевики разрушили Россию и ее вооруженные силы настолько, что с русскими можно больше не считаться.

Так же думал Гитлер, его генералитет. Из этого исходя, они вероломно напали на Советский Союз, хотя в гитлеровском генеральном штабе 5 мая 1941 года, повторяем, было четко зафиксировано: «Россия сделает все, чтобы избежать войны». Войну нам навязали.

И тогда созданные и руководимые Коммунистической партией Вооруженные Силы Страны Советов разгромили фашизм и утвердили мир на планете.

 

М. Брагин, Из книги-антологии «Венок славы»

Дополнительная информация