БОЖИЙ ДАР ДОРЕВОЛЮЦИОННЫХ ПОЭТОВ, ПИСАТЕЛЕЙ И ЯИЧНИЦА ЖИРИНОВСКОГО
- Подробности
- Создано 13.08.2015 11:52
- Просмотров: 1288
«Крымская правда» № 109, 24 июня 2015 г. ЛДПР: «Дым над Украиной».
«Все учебники истории переписали советские педагоги. Они изобразили царскую Россию как тюрьму народов, а русский народ как держиморду, шовиниста, подавлявшего все остальные народы. Поэтому воспитанные украинские фашисты – это советская школа, советские учебники».
(В. Жириновский)
«В людскую верь доброту –
Без лишних слов,
Без длинных предисловий
Рубил бы языки за клевету!»
(С. Островой, поэт)
Такие неправдоподобные, злоречивые, язвительные высказывания Жириновского, брызжущие злобно-раздражительной слюной в адрес советской школы и советских педагогов позорят не только невежественного Жириновского, но и газету «Крымская правда», которая напечатала такую ложь.
Народ, который был сдавлен гнетом помещика, хищничеством купца, произволом чиновника, самодержавием царя при полном бесправии даже пожаловаться, сам сочинял стихи и песни.
Горькая песня
Беден, нечесан Калинушка.
Нечем ему щеголять.
Только расписана спинушка,
Да за рубахой не знать
С лаптя до ворота
Шкура вся спорота.
Пухнет с мякины живот.
Верченый, крученый,
Сеченый, меченый еле Калина бредет.
Вот перед нами зловещий эксплуататор петровского времени Демидов. «Крымская правда» сообщает о нем, что он меценат, предприниматель. А в этом меценате и предпринимателе жажда наживы убила подлинные человеческие чувства. Демидов требовал нерадивых бить так, чтоб шкура с тела лезла. Рабочие, выплавляющие отечественный чугун, были прикованы к наковальням, к литейным печам; тех, кто пытался бунтовать, он посылал в рудники, где их приковывали к тачкам, а расковывали только мертвых. Непослушных замуровывал живыми в стены и закапывал в землю. Натравливал на нищих своры собак…
А вот раб Демидова – Федька Умойся Грязью. Он познал тяжесть кабалы, солдатчины и вновь закованный в цепи, со свежим багровым шрамом на лбу, расставив ноги, сидит и тяжелой кувалдой вбивает сваи в болотистую почву на месте будущего Петербурга.
«Склонясь на чуждый плуг,
Покорствуя бичам,
Здесь рабство тощее влачится по браздам
Неумолимого владельца.
Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
Надежд и склонностей в душе питать не смея,
Здесь девы юные цветут
Для прихоти бесчувственной злодея»
(А. Пушкин, «Деревня»)
«После «Ревизора» Н.В. Гоголь обратился к поместному дворянству («Мертвые души»), и мы увидели их без масок, без прикрас. Это тираны… своих крепостных, высасывающих жизнь и кровь народа с тою же естественностью, с какой питается ребенок грудью своей матери».
(А. Герцен)
«Я написал в газете открытое письмо об издевательствах чиновника Филонова над крестьянами. Четыре с половиной часа он заставил крестьян стоять на снегу на коленях. В это время казаки хлестали их нагайками. Сам Филонов избивал вызываемых из толпы крестьян. Я требовал суда над Филоновым или над собой, если в моей статье окажется неправда. Расследования показали, что я был прав».
(В. Короленко, русский писатель)
Жириновский предал крестьян, над которыми издевался чиновник Филонов, предал рабочих над которыми глумился Демидов, предал тех, кого заковывали в цепи и кандалы, у кого на лбу выжигали багровый шрам, кого засекали шпицрутенами, нагайками, розгами, кого, как скот, продавали, кого заставляли грудью кормить щенят, кого заставляли нести 25-летнюю службу, кого убивали за вязанку дров из барского леса, кого за шиворот выкидывали из храмов…
Жириновский предал великого русского писателя Льва Николаевича Толстого, который 60 лет боролся с царизмом, с правительственным обманом, с буржуазным строем, основанным на эксплуатации и угнетении трудового народа, показал, как правительственному разложению людей содействует церковь, тесно связанная с государством и именем Христа, освящающая творящиеся в России беззакония.
Предал Льва Николаевича Толстого, который, как истинный гений, увидел и «наипервейший инструмент», генератор зла – частную собственность. И именно частную собственность Толстой справедливо считает первопричиной всех видов насилия. Частная собственность – эта та сила, которая порождает и войны, и казни, и суды, и роскошь, и разврат, и убийство, и погибель людей».
Чтобы снять подлый плевок Жириновского в советских педагогов и советскую школу, приглашаю Жириновского, «Крымскую правду» и всех читателей совершить путешествие по публицистическим статьям Льва Толстого. Их у него 290, но остановимся только на нескольких.
«О переписи в Москве», (1882)
Приходи в сумерках к Ляпинскому дому, где тысяча раздетых, полураздетых, голодных, дрожащих, в слезах ждут на морозе пуска в дом.
В статье Толстой выразил ужас перед безбрежным океаном горя и нищеты, увидел не только в ночлежках и трущобах, но и на фабриках и заводах бедность и обездоленность гибнущих от холода, непосильного труда и отчаяния людей.
«Вонь, камни, роскошь, нищета, разврат. Собрались злодеи, ограбившие народ, набрали солдат, судей, чтобы оберегать оргию, и пируют»
«Так что же нам делать», (1882)
А теперь подойди к Хитрову рынку… Хитров рынок и тамошние ночлежки, «золотая рота», не рота , а полк, не полк, а целая армия около 50-и тысяч. Только в одном местечке! Голодных, свободных, в оборванных капотах, в лаптях, в стоптанных калошах на босу ногу при температуре 8 градусов мороза, бледных, дрожащих от холода, с голыми коленками, с детьми, с умоляющими взглядами, измученными, униженными, оскорбленными, испуганными и страшными.
«Грустно, гадко за нашу жизнь, стыдно. Кругом голодные, а мы… У Самарских – роскошь. У Раевских – охота, веселье, а народ мрет… Контраст между роскошью и нищетой все усиливается, и так продолжаться не может».
«Рабство нашего времени», (1900)
«Приди на станцию Московско-Казанской дороги и убедишься, как они без шуб, в рваных поддевках работают по 36 часов сряду… при морозе 20 градусов,
– Зачем делаете такую каторжную работу?
– А куда же денешься.
– Да зачем же работать 36 часов подряд?
– Так велят.
– Да вы-то зачем же соглашаетесь?
– Затем и соглашаешься, что кормиться надо. Не хочешь – ступай. На час опоздаешь, и то сейчас же ярлык в зубы и марш, а на твое место 10 человек готовы».
«В Октябре семнадцатого года –
Врете, гады, не переворот –
Ураган поднялся средь народа
Против своеволия господ».
(М. Медведев, «Напоминание»)
«Хаджи Мурат», (1904)
Резолюция Николая I на дело о студенте: «Заслуживает смертной казни, но, слава Богу, смертной казни у нас нет и не мне ее вводить. Провести 12 раз сквозь 1000 (тысячу) человек».
Обычно человек умирал после 5000 палок. Насколько же безмерной была жестокость царя Николая I, которого Толстой заклеймил прозвищем Николай Палкин.
«Николай Палкин» (1886 – 1887)
Старый солдат, который избивал наказываемых, рассказывал о том, как водят несчастного между рядами взад и вперед, как тянется и падает забиваемый человек на штыки, как сначала видны кровяные рубцы, как они перекрещиваются, как понемногу рубцы сливаются, выступает и брызжет кровь, как клочьями летит окровавленное мясо, как оголяются кости, как сначала еще кричит несчастный и как потом только охает глухо. После того, как наказываемый уже не может ходить, его кладут ничком на шинель и с кровавой подушкой во всю спину несут в госпиталь с тем, чтобы, когда он вылечится, додать ему ту тысячу или две палок, которые он недополучил и не вынес сразу. Как они просят смерти и им не дают ее сразу, а вылечивают и бьют другой раз, иногда третий… и тогда уже добивают насмерть».
Вот она, царская религиозная Русь, с которой сорвана лицемерная маска человечности, гуманности, милосердия, настоящая тюрьма народов, и изображают ее бессердечной, жестокой не советские педагоги, а прогрессивные поэты и писатели дореволюционной России. А Жириновского и жириновских нужно провести сквозь строй, чтобы они испытали то, что испытывали несчастные люди до Великой Октябрьской социалистической революции, которая спасла миллионы людей от векового гнета и рабства.
«После бала», (1903)
«Братцы, помилосердуйте… Братцы, помилосердуйте…». Когда шествие поравнялось со мной, я мельком увидел спину наказуемого. Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, чтобы это было тело человека…
Лев Толстой: «Зачем это вспоминать? Палки и сквозь строй – ведь все уже прошло…И было это все и при Петре I, и при Екатерине, и при Николае I, и при Александре I – все это уже прошло. Прошло? Изменило форму, не прошло».
«Стыдно», (1895)
«С 1890 года сечение крестьян стало широко применяться как массовая кара за неповиновение властям. Порке подвергались целые села и деревни. Взрослых людей, а иногда старых оголяли, валили на пол и били прутьями по заднице. Я слышал про самоубийства крестьян, приговоренных к розгам».
Так и хочется снять штаны с Жириновского и бить прутьями по его заднице.
Сечение крестьян было отменено после Великой Октябрьской социалистической революции, которую жириновские осуждают, оплевывают и восхваляют царскую Россию, убивая память в советских людях и подрастающем поколении.
«Не могу молчать», (1908)
За девять лет до Великого Октября прогремела толстовская статья « Не могу молчать». Из конца в конец порабощенной, закабаленной и неграмотной России летел сверхчеловеческий взрыв гнева и негодования, душераздирающий стон и крик Толстого против политики Николая II и Петра Столыпина, так как Толстой был уверен, что разрушение общины и насаждение мелкой земельной собственности не принесет мир в русскую деревню. Толстой выступил против частной собственности, против «Столыпинских галстуков» (намыленных веревок), против массовых смертных казней. В статье «Не могу молчать» он пишет о страшной нищете народа, о сотнях тысяч несчастных, голодных, блуждающих по России рабочих, о сотнях тысяч мрущих от чахотки, тифа, цинги, о массовых убийствах, о палачах и виселицах с висящими на них мужиками, женщинами, детьми, о том, что дети играют в повешение, о том, что в этих убийствах принимают участие сенат, синод, дума, церковь, царь.
«Нельзя так жить. Я, по крайней мере, не могу так жить, не могу и не буду. Затем я и пишу, и в России, и вне ее, чтобы одно из двух: или кончились эти нечеловеческие дела, или чтобы меня посадили в тюрьму, или же надели на меня саван, колпак и столкнули со скамейки, чтобы я своей тяжестью затянул на своем старом горле намыленную петлю».
Не в бровь, а в глаз Жириновскому и «Крымской правде» – эти страшные строки Толстого, опровергающие напечатанную ложь Жириновского о том, что «советские педагоги изобразили царскую Россию как тюрьму народов» и разрушили наследие Российской империи. Какое же «наследие Русской империи» разрушили большевики, от чего отказались и что приобрели?
1. Отказались от межнациональной вражды между народами. Великий Октябрь потушил межнациональную рознь и под руководством великого русского народа объединил все народы России в единую семью – Союз Советских Социалистических Республик. Советский народ, дружба, братство, равенство, взаимопонимание – стало жизненной силой всех народов. Разрешение национального вопроса достигнуто.
2. Отказались от частной собственности. Восторжествовала общественная собственность на средства производства без угнетения и эксплуатации человека человеком.
3. Отказались от неграмотности. До революции почти 80% взрослого населения было неграмотным, более сорока наций не имели письменности, своего алфавита, не знали грамоты, а значит, не было и своей национальной культуры.
«У чукчей нет Анакреона,
К зырянам Ф.И. Тютчев не придет», – некогда сказал в одной из своих стихотворений поэт А.А. Фет, так как он не верил в то, что у малых народностей может быть национальная литература. Октябрьская революция в корне все изменила. Завоевание Октября – доступ к знаниям и культуре, бесплатному образованию – неизвестны царской России.
4. Отказались от безработицы.
После победы Великой Октябрьской социалистической революции была уничтожена безработица в Советском Союзе – впервые (!!!) в мире – под водительством Иосифа Виссарионовича Сталина.
(Продолжение следует...)
А. Небога,
педагог-пенсионер,
Красногвардейский р-он
