lgrach.ru

Любитель Пушкина за деньги

Подробности: Создано 07.10.2015 14:09; Просмотров: 682

В сентябре т.г. на конференции в Праге заведующий кафедрой русской и зарубежной литературы Таврической академии Крымского федерального университета В.П. Казарин заявил, что вхождение Крыма в состав России «абсолютно опустошило образовательное поле Крыма». В частности, по его словам, были закрыты филиалы не только украинских, но и иностранных вузов, которые действовали при поддержке Турции, Финляндии, Израиля, а также и самой России.

Мы обратились за комментариями по этим вопросам к первому секретарю КРО КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ КОММУНИСТЫ РОССИИ Леониду Ивановичу Грачу, который с личностью и методами работы Казарина знаком воочию и является автором крылатой фразы «Любители Пушкина за деньги».

– Как эта фраза родилась и какой смысл Вы в нее вкладываете?

– Эта фраза, родившись, была адресована лично Владимиру Павловичу Казарину. Он как человек – любопытное явление. С одной стороны, он действительно пушкинист, даже может быть профессионал, но весь вопрос в том, что Пушкина от русской культуры, от русской идеи нельзя отчленить, а Владимир Павлович мог отчленять. Эта фраза появилась, когда я увидел, что он торгует российской идеей: через создание своего какого-то центра по связям с теми московскими структурами, которые этим на Крыме зарабатывали деньги. Он брал у них деньги и не довозил сюда, отдавал какую-то мелочь. Я знаю Владимира Павловича еще будучи секретарем обкома, курирующим образование, науку в том числе, я знаю еще его как секретаря парткома Университета имени М.В. Фрунзе. Я знаю, насколько он был непоследовательным. Знаю Владимира Павловича Казарина очень хорошо и в постсоветский период. То он было «залег», пропал, сидел на кафедре, хотя до 2002 года эту кафедру возглавлял русский ученый, любящий свой родной русский язык Владимир Михайлович Ронгинский, и Казарин ходил тогда всего-навсего лишь в подмастерьях. Я помню, когда мы Владимира Павловича сделали в буквальном смысле первым секретарем Симферопольской партийной организации, тогда еще были Коммунисты Крыма, потом Компартия и как ему было неинтересно всем этим заниматься. Владимир Павлович любит много говорить, но, как правило, ничего не делать, и мы тоже в этом убедились позже.

К огромному сожалению, уже в конце 2000 года мы его опять что называется подобрали. Как оказалось, коллеги тоже склонны к предательству и мое ближайшее окружение не исключение. Они настояли, и мы по своей квоте его взяли в правительство В. Горбатова, а затем он перекочевал к С. Куницыну. Взяли, что называется, на свою голову, потому что через небольшой промежуток времени, как только мне пришлось уехать, я называю это политической своей депортацией в Киев, он тут же перешел под знамена НДП и начал с Куницыным делать свое грязное дело. Это закончилось для Владимира Павловича полным перелицеванием и предательством. Вот тогда я его за это заклеймил, сказав, что он – любящий Пушкина за деньги. Он уже предал все и всех, в том числе и память о своем отце – генерале Павле Федоровиче.

Владимир Павлович с таким христопродавцем, как Куницын, во времена Ющенко, возродившего в полной мере антисоветизм, антикоммунизм, русофобство и неофашизм, ощутили себя хозяевами, когда стали под флаги антисоветизма и им дали руководить Севастополем. Кстати, я удивляюсь современным севастопольским и крымским правоохранителям, почему они игнорируют этот злосчастный период, ведь там много имущественного ущерба, там был взяточный период, там незаконные постройки. Единственное, что успел Куницын, так это пойти в «Удар», чтобы попасть в Верховную Раду Украины, но время прошло.

Я прекрасно понимаю, что для нас сейчас наступил самый тяжелый период, что крымчанам нужно пройти процесс адаптации в правовое, политическое, социально-экономическое и культурологическое пространство Российской Федерации. Мы жили в других координатах соизмерения и сейчас проходим этот трудный процесс, но другого пути и быть не может, мы же не можем жить в составе России вне закона. Я четко выражаю свою точку зрения по целому ряду направлений, и это известно и руководству России, и общественности, но я никуда более не оперирую, а привожу примеры, отстаиваю, защищаю в том числе самостоятельность Крымского медицинского университета имени С.И. Георгиевского.

Владимир Павлович заявил, что надо ехать обязательно на Запад в такой тяжелейший период для Крыма и России в целом, я имею в виду санкции и вот эту борьбу, раздорожье, которое устроила Украина. И, по его мнению, нам якобы нужно выносить, мягко выражаясь, сор из избы и тем самым стать паскудником и не более. В руководстве Крымского федерального университета многие, к сожалению, далеки от образовательного процесса, это не каждому дано, но нужно же быть человеком, предрасположенным к этому. Я хочу обратиться к В.П. Казарину и сказать: есть черта, у которой надо остановиться. Вы уже настолько много напредавали и наперелицевали, что Вам действительно подходит моя ставшая крылатой фраза, что Вы любите Пушкина за деньги. Я хочу Вас остановить, потому что вот эти угрозы Ваши, что «я поеду…» куда Вы поедете, кому Вы в Киеве нужны, кто Вас там ждет? Вы – исконно русский человек, который столько лет преподавал того же А.С. Пушкина в наших вузах, и Вы готовы растоптать русскую идею, стать врагом России? Чуть-чуть подумайте и остановитесь, пока можно. Если Вас убирают с заведующего кафедрой, то я так думаю, они делают правильно, потому что Вы – болтун. Если Вам доверяют вот на этой кафедре читать свой предмет, в том числе и любимого А.С. Пушкина, то благодарите судьбу. А если Вы сделаете такой шаг, то еще раз предадите крымчан. Запомните слова В. Высоцкого: лучше Крыма может быть только Крым.

– Многие считают, пребывая в заблуждении, что то, что имеет Владимир Павлович, – это последствия исключительно его вклада в развитие своей собственной судьбы, но есть основательные предположения, что поначалу во всяком случае за спиной Казарина были люди, которые его двигали, которые многим помогали и которым он многим обязан. Вы все-таки Казарина привели в политику, именно Вам он действительно обязан политической карьерой, потому что депутатом парламента он стал по Вашей квоте и связано ли это как-то со связями его орденоносца отца, потому что его отец был человеком очень авторитетным.

– Я, во-первых, могу покаяться. Это действительно мое детище, которое я на свою голову в политическом и идеологическом смысле родил. Без меня он бы не всплыл к этой кормушке, к которой он так привык, в особенности в горбатовский и куницынский периоды, особенно в Севастополе. Его бы никто не допустил туда. Я с его отцом, Павлом Федоровичем Казариным, хорошо знаком, начиная с 1980 года у нас были добрые отношения, он был любопытный человек сам по себе, в нем было что-то стратегическое. Тогдашний секретарь обкома, ведающий в 1980-87 годы вопросами образования, покойный Н.В. Багров, по просьбе его отца выдвинул Казарина в секретари парткома университета. Я добром всегда вспоминаю Павла Федоровича, но не могу добром отозваться о Владимире Павловиче, потому что он предал всех: Н.В. Багрова, своего отца, который за него ходил ходатайствовал. Помню период, когда Вячеслав Григорьевич Сидякин, с которым мы в советский период были заведующими отделами: я – пропаганды, он – науки и образования, который со временем был назначен ректором университета, сразу же поставил условия, (а Вячеслав Григорьевич по натуре настоящий сибиряк), по поводу Казарина: уберите от меня этого мальчишку, и тогда его задвинули назад, на кафедру, на филологический факультет, возглавляемый В.М. Ронгинским. Вот ему и сейчас не удалось воплотить задуманное. Он надеялся стать у руля КФУ, тут же подсуетился и хотел на доброте Багрова вылезти опять на поверхность, но не удалось. Тогда он решил устроить скандал.

– То есть В.Г. Сидякин не захотел работать с Казариным в одной команде?

– Да, это так, я свидетель, потому что был тогда секретарем обкома по идеологии, наука и образование были под моим кураторством. Вячеслав Григорьевич высказал мне такую просьбу как другу, и я должен был А.Н. Гиренко, тогдашнего первого секретаря, убеждать. Много усилий не понадобилось, потому что если бы секретарь парткома делал, а не только говорил, тогда бы его защищал партийный орган. Если ректор, прошедший многолетнюю школу в обкоме партии, дает ему нелицеприятную объективную оценку, то, естественно, я поддержал это. Но тем не менее еще раз каюсь, выводов не сделал, чужих ошибок не учел и начал его возрождать и довозрождался, что сейчас хочу остановить этого человека, позорящего себя и Крым.

– Спустя 11 лет В.Г. Сидякин уходит на пенсию, 1999 год, выборы нового ректора. Претендовал ли на должность ректора Казарин, просил ли он Вас, чтобы Вы походатайствовали перед киевскими коллегами сделать его ректором и помогли ли Вы устроить Казарина на должность проректора уже в команде Багрова, когда уже стало ясно, что ректором будет не Казарин, а Багров?

– Н.В. Багров назначен ректором с моего согласия. Ко мне обратился министр науки и образования Украины, бывший работник ЦК Компартии Украины В.Г. Кремень. Он приехал ко мне как к председателю Верховного Совета, пришел с Багровым, и я дал на Багрова добро, несмотря на то, что он тоже куралесил, голосовал против Конституции и т. д. Владимир Павлович ходил в это время, как говорится, в активе и просился, чтобы его назначили, но я не пошел на это, и когда общался с министром образования и науки Украины, поставил вопрос о трудоустройстве Казарина проректором. Багров не сопротивлялся. Он согласился, но в этой должности Казарин не удержался, потому что его все-таки надо было по просьбе того же Н.В. Багрова оттуда убрать. Когда я отправил в отставку Куницына, началась борьба. В.М. Горбатов решил взять Яценюка в правительство, а я, чтобы был баланс, потребовал взять Казарина. Потом они уже без меня двигались кто куда, кто с чем, кто сколько награбил, настроил, увез и прочее.

– Получается, что спустя 11 лет история повторилась, в 1988 году ректор СГУ Сидякин просил избавиться от Казарина, и в 1999 году ректор Багров просил то же самое?

–Причиной стала его ненадежность. Я очень глубокий смысл в эту фразу вкладываю: «любитель Пушкина за деньги», потому что у него есть аура ученого и в то же время проявляется болтовня интеллекта, а также способность во всем искать свою выгоду.

– Существует мнение, что в 2001 году, когда Багров снял Казарина с должности проректора и не хотел допустить заведующим кафедрой, только заступничество коммунистов, которые на тот момент имели своих депутатов в Верховной Раде Украины и разговор с В.Г. Кремнем уберег Владимира Павловича от полного увольнения со всех постов в университете. Это правда?

– С Кременем мы говорили, когда надо было поставить Казарина на должность. Я не думаю, что за моей спиной могла быть такая ситуация, чтобы кто-то В.Г. Кременя просил сделать то, о чем мы с Вами говорим. Я думаю, что здесь Николай Васильевич чуть-чуть приукрасил, что он очень любил делать, когда ему это было выгодно. По большому счету, крымскую науку надо лечить. Сам Николай Васильевич в 60 лет защитил только докторскую, но мы же понимаем, что это больше профанация и форма, нежели содержание. Правильно сделали, что заборы построили, реставрировали бывшее здание технической библиотеки, но в науку особого вклада не было внесено. Молодежи ТНУ ходу не было дано. Восхищение Багровым сыграло роль своеобразной пробки. Сейчас надо избавиться от части руководства университета, которая далека от науки и образования. Нужно взять сегодняшнюю талантливую молодежь, тех людей, которые позащищались, нужна также хорошая поддержка Министерства науки и образования России. Это нужно понимать.

– Вы знаете Казарина давно, до 2002 года, до тех пор, пока он не стал откровенно заниматься антикоммунистической деятельностью, при этом сохраняя пост члена правительства и Компартии. В 2004 году он заявил о поддержке Януковича и Симоненко, и пока терпению коммунистов не пришел конец, он числился в партии. Потом Казарина исключили из партии. Неожиданно для Януковича президентом Украины становится Ющенко, и Казарин, как член команды Ющенко, переезжает в Севастополь. А когда Ющенко проигрывает выборы, возвращается в команду Януковича. Спустя четыре года Казарин поддерживает Евромайдан. Как Вы думаете, почему он его поддержал, потому что он искренний украинофил или потому, что это человек, которого просто устраивало в тот момент поддержать политическую силу, которая могла на перспективу привезти своего президента в Киев?

– Действительно, после 2002 года он окончательно от нас отошел или, по-другому, предал и перешел на строну куницынщины. В то время он не имел уже в нашей республиканской организации никаких постов, но числился членом партии. Когда он поддержал Януковича на выборах в 2004 году, у нас терпение лопнуло, мы выдворили его из Компартии и на этом поставили жирную точку. То, что Владимир Павлович переходил в разные стороны, говорит о полном отсутствии у него идеологии, геополитики, а это самое страшное для человека, который хочет заниматься политикой, а тем более занимать руководящую должность. Он на это пошел, невзирая ни на что, смотрел только на шкурный интерес. Мол, займу позицию того, кто победит на выборах, чтобы потом хорошо пристроиться. Я, кстати, без злости и каких-то амбиций говорю о своем большом разочаровании. Я знал этого человека очень давно и никак не ожидал, что он станет украинофилом или русофобом. Я считаю, что это уже его последняя точка падения, дна больше нет.

– Затеянный им скандал в КФУ – это что: проявление идейной позиции антироссийского, проукраинского человека, попытка шантажировать нового ректора КФУ или все-таки попытка создать себе определенную репутацию политического диссидента, чтобы уехать, хорошо устроиться в Украине и в образе мученика поливать грязью крымчан?

– Я не допускаю, что это новая какая-то позиция В.П. Казарина. Все новое – это хорошо забытое старое, а Владимир Павлович по своей природе не может быть последовательным. Скорее всего он решил, как можно еще раз себя продать, а вдруг пройдет очередная буря в стакане воды, что не раз уже им практиковалось. Он наверняка подумал: а вдруг после этого Украина меня оценит и заберет. Но Казарин не учел главного: Украина очень разная, Киев – это сплошное болото в политическом и идеологическом смысле, напичканный элементом, который сегодня готов на все. «Правый сектор» – он не дурной и знает, что такое ненадежность, что такое враг, и может решить, что это – засланный спецслужбами России на территорию Украины казачок. Поэтому Казарин должен успокоиться, быть благодарным, залечь на дно, чтобы о нем не вспоминали, потому что Владимир Павлович не имеет права голоса. Я, когда о чем-то говорю или пишу, всегда задаюсь вопросом: а имеешь ли ты право голоса, и действую только тогда, если ответ положителен. Я не испачкан, не крутил, не вертел ни с одним другим режимом, все делал для полуострова – и референдум о восстановлении статуса автономии Крыма 1991 года, и Конституцию 1998 года, и акции против НАТО, и прочее. Я внес свой вклад в историю Крыма. Крымчане выбрали свой путь и этот путь сложный, тем более, когда палки в колеса вставляют извне и внутри такие, как Казарин.

– У Вас не было ощущения, что Владимир Павлович, работая в рескоме КПУ, а потом, попав по квоте коммунистов в правительство, ведет подрывную работу с украинскими спецслужбами, которые имели интерес видеть своих представителей в руководстве КПУ?

– Нас все время сопровождало такое ощущение. Мне пытались связать руки, уменьшить мою роль как лидера, как человека, берущего на себя ответственность. У меня были источники, которые мне говорили о том, что среди моих коллег будет рассадник предателей и время показало таковых, это такие, как Кучеренко, Захаров, Аксютин, Лысенко, Нараев и другие. Все они оказалось гнилью, потому что удар надо держать, если ты взял на себя бремя лидера, то надо в открытую идти вперед. Я к этому без паники относился. Волнения вызвал тот период, когда пришел в Крым бандит Джарты и христопродавец Симоненко, которые сошлись и незаконно, по-другому никак не могли, сместили меня с должности первого секретаря Крымского рескома партии.

Я вырос в этой системе в советском периоде и убедился, что бывших не бывает. Я очень многое знаю, далеко не все сказал и скажу ли, даст ли время возможность это сделать?

– Не было ли у Вас ощущения того, что Казарин, используя свои связи и положение, хочет сместить Вас с должности руководителя крымской организации Компартии? Не случайно же с ним не хотели работать Сидякин и Багров, они чувствовали угрозу в этом человеке?

– Они чувствовали угрозу, а я поднимался выше этой угрозы, хотел демонстрировать свою честность, порядочность, открытость. Был определенный период, когда я уехал в Киев в 2002 году и его хотели посадить в мое кресло. Но им это не удалось, я был в хорошем политическом тонусе и меня активно поддерживали крымчане. Только спустя 10 лет они решили повторить попытку. Тогда Джарты не нужен был Казарин, он уже был использован, и тот начал уже искать других, погнилее, еще более никчемных людишек, которые сейчас представлют испачкавшуюся КПРФ.

– Как Вы считаете, вот такие люди, которые не имеют позиции, у которых нет идеологических скреп, которые неразборчивы в политике, не имеют никаких нравственных ориентиров, предают партнеров, товарищей, соратников, – их опасно пускать к публике, Вы верите таким людям в профессиональном смысле?

– Дело не в вере, дело в том, что нужно запретить таким выходить на публику. Негативной и плачевной составляющей сегодняшних взаимоотношений России и Украины является информационная война как составляющая гибридной войны. Она коснулась сегодня не только СМИ, но и сферы образования. Мы с Вами, к сожалению, имеем дело с потерянными поколениями и среди тех, которые сегодня ходят в школу. Глупо пытаться подменять, переписывать, кромсать историю, так как она уже прожита и воспринимать ее нужно так, как есть. Вот мы с Вами уже даже вчерашний день, каким бы он плохим ни был, повторить не можем, но можем сделать для себя только выводы, чтобы не повторить его вновь. Сегодня везде и во всем процветает бездуховность, безнравственность. Общее бескультурье – это трагедия, так как культура – это образование и наука. Я с полной уверенностью это говорю, учитывая мой жизненный опыт, который я с мальчишки всю жизнь собирал, идя по своей крутой дороге с зигзагами, которые пришлось выдержать. Я в 42 года стал первым секретарем Крымского обкома партии в советский период и тогда считал, что у меня, как минимум, пол-Крыма друзей. А потом, 27 августа 1991 года, запрет – и все прочее. И уже 28 августа я увидел, как те, которые шли мне навстречу, чтобы поздороваться, проходили мимо. Для меня это было мучительно, я все это прошел, пережил. Но однажды в декабре 91-го, в одно прекрасное утро, я для себя твердо решил, что как бы ко мне ни относились, чтобы мне ни делали, я никому и никогда не дам повода назвать себя подлецом. И после этого мне стало легче жить!

Пресс-служба КРО КП КОММУНИСТЫ РОССИИ