Жизнь в борьбе за счастье
- Подробности
- Создано 10.03.2016 09:42
- Просмотров: 210
Шевкие Абибуллаева
Прошло много времени, я переживала, как найти друзей-однополчан, везде писала – ответа не было, а нам никуда не разрешали выезжать, жили в тяжелых условиях: постель из соломенных матрацев в сетках и т.д. Уже была замужем – в 1954 году родила старшую дочь; пыталась стать на воинский учет – Туркестанским округом командовал генерал Петров, бывший защитник Севастополя из Приморской армии, он жил в Ташкенте, мы с ним о многом говорили…
После этого я стала нужна, особенно следопытам – стали интересоваться, как и что было. Учиться не было возможности, сама интересовалась историей, читала, писала о пройденном пути, завоевала определенный авторитет, а поисками занималась до 1996 года. Написала в музей Сапун-горы, ответил мне Рогачев, земля ему пухом. Он написал, что меня, как и всех защитников Севастополя, будут приглашать на встречу ветеранов войны, у меня сохранилось его теплое письмо.
В 1965 г. вышел журнал «Работница», в котором обо мне написал Рогачев, и с этим журналом из Севастополя в Самарканд приехал политрук нашей дивизии Сергей Матросов, искал меня. В то время я была в Эстонии. Он написал на журнале: «Шурочка, которая подбила танк, куда ты пропала после войны?» Журнал вручили директору гражданской обороны Самарканда. После возвращения из Эстонии мне вручили этот журнал. Я пыталась найти Сергея Матросова через журнал «Работница», но оттуда мне ответили, что архивы не сохранились – не хотели работать для честных людей…
В 1966 году я получила вызов на первую встречу ветеранов, сбор был в горкоме партии города-героя Севастополя. Нас начали регистрировать, записывали, кто где служил. Я ответила, что в Краснознаменной 25-ой Чапаевской дивизии, 756-м полку, командиром был Трофим Калинович Коломеец. А мне говорят, что он уже здесь, ваш генерал сидит за столом. Я быстро отметилась и побежала к своему генералу, рядом с ним сидели его заместитель Неустроев, начальник политотдела Блохин и корреспондент Маслов. Я кинулась к ним с криком – не сдержала слез, все удивились нашей встрече через 22 года…
Мой генерал, как увидел меня, назвал Шурой, мы обнялись, ведь во время войны он был отцом нашим солдатам, так и говорили: «Батька идет!» Он часто бывал на передовой с проверкой. Однажды увидел меня с 7-ю котелками в обеденное время, спросил: «Солдатка, ты не боишься?» – я ответила, что нет. После встречи коллектива они забрали меня в свою машину и мы поехали. С нами еще был и писатель васильковский, журналист Маслов и другие. Мы объехали все места сражений: Мартыновский овраг в Инкермане, где в пещерах находился штаб, Сахарную головку, Первомайскую балку, где была боевая позиция 3-круговой башни, в этом месте стояли тяжелые орудия 95-го артполка, потом посетили Малахов курган, 30-ю батарею, последней – 35-ю батарею в Камышовой бухте, а в Балаклаве, в бухте, еще стоял разбитый корабль, – когда его немцы разбили, бойцы без разрешения ходили и вытаскивали из воды соленый шоколад, ели солдатики…
За десять дней побывали во многих местах, по моей просьбе поехали в Камышлы, в том числе часть штабных работников. мой командир бросился ко мне: «Так это ты – Камышлинская Шура?!» –ответила, что я. Спросила, где наши бойцы, он сказал, что никого нет, – я чуть не помешалась от горя, мы обнялись и заплакали… Тут прибегает начальник политотдела, говорит, твою службу оценили, получишь награду (мне ее вручили только в 1967 году). но самым радостным был год встречи – 1966-й… сохранились и фотографии этого события (все имеющиеся фотографии сейчас экспонируются в музее, который построила и организовала Ш. Абибуллаева на своем земельном участке в 2014 году, – прим. ред.).
После возвращения в Самарканд я рассказывала об этих встречах со слезами на глазах своей маме, благодарила ее, что она родила меня такой. Когда в Самарканде узнали, что я – фронтовичка, меня нашел военком, потом – начальник гражданской обороны, потом – горком комсомола и партии. они организовали общество «Знание». Был еще один фронтовик, таджик, бывший командир Панфиловской дивизии, Нурсултанов. Он, когда ходил в разведку в деревянных башмаках, прямо в окопе скватил немецкого генерала и привел его в штаб. Эти башмаки мы показывали детям-школьникам; а сами стали почетными членами Всесоюзного общества «Знание» – это была очень высокая честь.
После проверки сведений о наших заслугах нам вручили пришедшие из Москвы грамоты общества «Знание» – за хорошую пропагандистскую работу среди допризывников, на заводах, фабриках, в школьных лагерях и воинских частях. Мне дали рекомендации – ездить по республикам СССР, изучать культуру народов, религию, если есть, и какая… Бывало, после работы приходит машина – поехали по делам, дома не могла ни отдыхать, ни хозяйничать, всем управляла мамулька. В каникулы и отпуска ездила только по республике, не хватило времени только в Одессу съездить, а так почти пол- Союза объездила : Абхазия, Чечня, Дагестан, Сухуми и батуми в Грузии, Азербайджан, Армения, Украина (в Полтаве посетила музей Тараса Бульбы), район Финского залива, Таджикистан, Киргизия, Казахстан, на берегу Балтики видела горевшее здание гарнизона – один из ужасов войны; разумеется, бывала в Ленинграде и Москве, даже во Владивостоке и городах Урала; произвел на меня впечатление музей Петра I в Полтаве и памятник Тарасу Шевченко в Миргороде, пила на родине Гоголя лечебную водичку….
Эстонцы не любили русских воинов, с одной стороны, были откровенными националистами, с другой – уважали германцев как культурную нацию; сами они никогда не ели лишнего, не пили водку, а только ликер, в 50 граммах которого содержалось 2 грамма водки, а еще они были очень чистоплотными и доверчивыми – никогда не вешали на дверь замок, воров наказывали самосудом: один раз поймают – отрубают 1 палец, 2-й раз – 3 пальца, 3-й раз – кисть руки, и тогда все знали, что это вор. Эти давние обычаи мне показались очень жестокими. А в Грузии было еще смешнее: стакан воды стоил 20 копеек, даешь рубль или 3 рубля – сдачу не дают…При первом таком случае я ждала сдачу, а он сказал: ты мне дала деньги, я дал тебе воды, что ты еще хочешь?...
Так я изучала разные обычаи в разных местах, докладывала по приезде начальнику гражданской обороны Михаилу Фомичу, он тоже воевал, был кавалеристом и танкистом. Был добросовестным, внимательным, старательным. Каждую пятницу устраивал своего рода круглый стол, где обсуждались городские новости за неделю. Однажды, в начале семидесятых, Михаил Фомич рассказал, что в городе задержали шпиона с Украины, он приехал по приказу генерала Петра Григоренко, их было человек 6-7 – противников Советского Союза, они написали книгу и хотели передать ее за границу. Он изобразил себя защитником крымских татар, оправдался перед судом и стал жить среди татар в Самарканде, познакомился с Айше, и она стала пропагандировать его ложь. Она же стала будоражить недовольство среди татар, чтобы они без конца ездили в Москву требовать возвращения в Крым, собирала с людей деньги на эти поездки – обманывала как хотела…
Михаил Фомич прочитал фамилии этих врагов СССР: Солженицын, Сахаров, Быковский, сам Григоренко, был еще какой-то молодой писатель, его вроде простили, его фамилию я не помню….
Заварила эту кашу Айше, лидерами были 2 бывших военных по фамилии Реза. Это началось в 1970-71 гг., и борьба продолжалась до 1988 года. По вине Айше и П. Григоренко факелом сжег себя житель Донского (под селом Мазанка), Факиль Муса. У бедного человека остались жена и двое детей. Активно работала Би-БИ-Си, все время передавали провоцирующую информацию, трудно было понять, где правда, а где ложь…
После этого в Самарканде каждый божий день татарские неприятности: стали бушевать, собирались на кладбище, бастовали, без конца ездили к Сахарову… А я была то у военных по поручению военкомата, то лекции по линии общества «Знание», в 1967 году мне пришлось поехать на прием в Верховный Совет СССР, там встретилась с летчиком-испытателем Аметханом Султаном и его друзьями: полковником Жаровым, были с ним бортинженер и механик Михаил Львович, а также молодые летчики, 7 человек. Не было места в гостинице, он забрал к себе 3 человека, остальные ночевали у товарища Некрасова. Тут мне приходит сообщение, что 17-го ноября мне будут вручать награды за подбитый танк: медаль «За отвагу» и орден Отечественной войны. В общем, ночь проговорили… Полковник Жаров, великан, здоровяк, умница, задал вопрос: «Шурочка, зачем тебе Крым? Ты и так хорошо живешь». Я ответила, что хорошую жизнь на Родину-Мать не меняют, а потом он стал говорить, что все равно вы там будете, как под замком, мечта далекая и не скоро сбудется… А тут Михаил Львович перевел разговор на летающие тарелки, как их можно остановить, чтобы не мешали летчикам и космонавтам; из-за них испытательный экипаж Аметхана был вынужден приземлиться в Болгарии, в степи, т.к. они излучали магнитное поле и влияли на показания приборов. За нашим самолетом вслед, в километре от него, села на поле и тарелка. Решили позвонить в органы безопасности, после этого звонка, когда приехали их представители и пошли в сторону зеленовато-голубого купола, при достаточном приближении тарелка моментально исчезла в небе. Подошли туда, где стоял купол тарелки, там земля на 12 см в глубь прогорела, стала золой от жара. Вот так тарелка!
А еще любимый механик Аметхана, Дважды Героя Советского Союза, сказал, что летчик-испытатель был абсолютно бесстрашным человеком, 12 раз был на грани смерти в полетах. А потом, позже, Михаил Львович сообщил, что Аметхан уже хотел уйти на пенсию и в радостном настроении отправился в полет, из которого не вернулся: самолет взорвался, погиб еще один летчик, парень. А жене Аметхана вроде бы звонили, чтобы она не пускала мужа в этот полет – и она не обратила внимания на это предупреждение, потом жалела… А сам Михаил Львович чисто случайно не полетел с ними и остался жив.
Продолжение следует…
