Ночь перед казнью…
- Подробности
- Создано 14.07.2016 11:13
- Просмотров: 501
13 июля исполнилось 190 лет со дня смерти Павла Пестеля, Сергея Муравьева-Апостола, Михаила Бестужева-Рюмина, Кондратия Рылеева, Петра Каховского.
Именно в таком порядке они взошли на помост эшафота, чтобы встать под петлей…
Легенда гласит, что на травинках они бросили жребий, кому первому идти на эшафот.
Через несколько месяцев после казни еще один человек напишет торопливо рядом со своими рисунками виселицы: «И я бы мог…»
Спец. корр. В. Недошивин «Комсомолки» в 1966 году провел ночь в Петропавловской крепости в камере поручика Николая Панова, 20-летнего красавца, осужденного в ту ночь к вечной каторге: выведя из казарм 900 лейб-гвардейцев, выхватил шпагу и крикнул: « Слышите, ребята, там уже стреляют! Побежим на выручку наших, ура!» И чтобы прорваться к Сенату, дважды бросал своих людей в штыки.
В. Недошивин: «Изучив многочисленные источники, я по минутам знаю печальную хронику этого дня: тогда воздух сильно пах дымом – над Петербургом горели леса; солнце зашло в тот вечер в 8 часов 34 минуты, а взошло в 3 часа 26 минут.
2 часа. Сидевшие в Кронверкской куртине видели в эту минуту, как за рекой на валу спешно сооружалась виселица. Стучали топоры ( Пушкин и Вяземский подымут потом несколько щеп на память!)
Около 3 часов пятерых повели на гласис (насыпь), кронверк для срывания эполет и ломания шпаг над головами.
Вот-вот выведут пятерых. Уже оборвалась беседа Сергея Муравьева-Апостола и самого юного из приговоренных 23-летнего Бестужева-Рюмина. Он и его брат основали первое тайное общество «Союз спасения» в казармах Семеновского полка, на том месте, где сегодня стоит станция метро «Пушкинская».
Говорят, что Пестель шутил и как бы пророчил: кому суждено быть повешенным, тот не утонет.
5 часов 30 минут. Дождь пролился, как и тогда, только для того, чтобы не испортить мрачной правды годовщины, отраженной отзывчивостью свода. Отзывчивость свода каменного – разве скажешь трагичнее?
Известно: один бедный поручик отказался сопровождать пятерых. А граф Зубов даже отказался присутствовать на казни: « Это мои товарищи, и я не пойду».
Когда пятеро вышли, они могли делать самые маленькие шаги: были связаны ноги. Они расставались друг с другом, все пожали друг другу руки, повернувшись спиной.Затем на них надели этакие мешки. Их поставили на школьные скамейки – короткими оказались веревки.
Палач, по свидетельству Княжнина, когда увидел в упор лица этих людей, упал в обморок. Веревки не выдержали, трое сорвались: Рылеев, Муравьев и Каховский упали с виселицы в ров.
Поднялся на ноги весь окровавленный Рылеев и, обратившись к Голенищеву-Кутузову, сказал: « Вы, генерал, вероятно, приехали посмотреть, как мы умираем. Обрадуйте вашего государя, что его желание исполняется: вы видите – мы умираем в мучениях».
Сергей Муравьев переломил ногу и мог только выговорить: « Бедная Россия! И повесить-то порядочно у нас не умеют».
Помост поправили и упавших вновь взвели на него. Барабанный бой известил, что все окончилось.
« Если бы меня попросили назвать главное нравственное качество, вскормившее декабризм, я бы назвал – совесть.
Так вот пленительность образов декабристов в том, быть может, и состоит, что, идя на смерть, на каторгу ради свободы, многие из них безвозвратно теряли не квартиры – дворцы, не зарплаты – состояния. Не оплачиваемые отпуска – жизнь, ежедневно напоминавшую бал.
Главное отличие декабристов, «первенцев свободы», в том и состоит – им было что терять. А взамен они приобретали цепи или смерть за вздох свободы!
Золото душ человеческих и просто золото… Непримиримость? Не верите? Сходите на Мойку,12. На стене доска: «Здесь жил К.Ф. Рылеев». Эту доску тоже вешал музей моего города. Да, это было непросто. Да, кто-то вычеркнул слова: «… здесь находился штаб восстания». Зато я знаю, что в доме этом, где помимо К. Рылеева жил один из Бестужевых, где жил декабрист Штейнгель, где перебывали самые горячие сердца заговора. И где был действительно подлинный штат восстания – в этом доме при отсутствии в Ленинграде (вдумайтесь в этот факт!) даже крошечного музея декабристов (в то время как только в Иркутске их два!), так вот в этом доме уже многие десятилетия – ломбард. Где тот порог, на котором пятилетняя дочь Рылеева Настенька обняла отца и мать в последний раз.
Уходил я из крепости в 8 утра. На календаре было 13 июля. Думаю, верю, утром мы будем другими».
По статье В. Недошивина
