Леонид Грач
Коммунисты России ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ

Жизнь в борьбе за счастье

Поделится:
11:54 24 Марта 2016 г. 1645

 ШЕВКИЕ АБИБУЛЛАЕВА

bf53iLdTnr0.jpg

Приехавших из Узбекистана становилось все больше. Мы с подругой вместе с другими людьми второй раз пошли на прием, а это был уже не просто прием, а комиссия. Там каждого спрашивали, у кого какая специальность, в первую очередь нужны были специалисты сельского хозяйства. Человеку по имени Поти дали направление в Первомайский район и задание организовать там колхоз, он затем был избран председателем колхоза. А мне заместитель секретаря горкома на заявлении написал красным карандашом – по месту жительства, в город – герой Севастополь, т.е., раз красным – снова отказ!..

Один дядечка мне потихоньку посоветовал: «В Карасубазаре Белогорского района много ваших людей, туда приехал Ю.В. Андропов – там будут решать все ваши проблемы.» Приехали в Белогорский район. Ночевали где попало, ходили как бомжи, о своем багаже не вспоминали. А местные жители видят, что татар становится все больше, и кто жил в татарских домах, начали их продавать. Моя подруга купила хороший домик в Богатом Белогорского района. Мне же надо было забрать куда-то детей из Самарканда, и я тоже купила домик у женщины, которая уже выписалась из него. Аденре тем временем судили, что живет без прописки, увезли на Чонгар и бросили под Новоалексеевкой, она вернулась, и ее хотели наказать на 2-3 года лишением свободы, а я вмешалась: «Вы что, дезертира поймали в пещере, что ли, что судите не по закону?!» Адвокат сказал, что я права.

А что мы сделали? Мария Ивановна взяла 30 тысяч, написала расписку, что я у нее купила дом, и уехала из Крыма.

Через некоторое время прибегают из комитета госбезопасности Илинов с помощником, говорят, что я купила дом как-то по-партизански. «Как, – говорю, – по-партизански, партизаны в лесу прячутся, а я открыто живу. Вы должны понимать, что я законы не нарушала, в Советском Союзе одни законы для всех, а тут люди смотрят и говорят, что Советский Союз виноват».

Ушли они. Прошел год. Как-то прихожу домой, а все разбросано, паспорт на полу валяется. Позвонила Илинову, он вместе с помощником приехал на мотоцикле. Говорю им, что в лесу страшно было жить без людей, а оказывается, тут с людьми страшно… Он говорит, а вдруг, мол, ваш любимый приходил или еще какие-то друзья… Говорю, что ко мне никто не может прийти, потому что гостей нечем угощать, случайно не вы ли приезжали в гости ко мне, так что тогда искали?! Он ответил, мол, спорить не будем, идите в паспортный стол и прописывайтесь – живите спокойно. Иду на прописку уже с домовой книгой, потому что домик, купленный без оформления, – это не дом, могу в любое время его лишиться. Сказали мне в милиции, чтобы шла в горсовет за разрешением, там велели оставить заявление, подойдет очередь – вызовут. Это уже 1974 год. Получаю вызов на прием. Говорю, что купила домик, надо прописаться, а мне говорят, что меня прописать нельзя, откуда приехала, туда и поезжай. Сказала иронически «спасибо» и ушла в слезах. Пока шла, успокоилась и дома написала жалобы в Кремль, Верховный Совет, депутату Батову и другим. 4 конверта оформила как заказное письмо, поехала в Симферополь, в депо нашла дядю Якова, с которым была знакома еще со времен своей партизанской деятельности, и попросила отправить письмо уже в Москве. Он согласился, мои письма попали в руки Подгорного и Батову, и до остальных адресатов дошли, и мне пришел ответ, чтобы в 3-х дневный срок меня прописали.

Жду, жду – никто не вызывает меня, пошла к начальнику милиции Бабичу, он сначала пытался отклонить решение вопроса на завтра, но дело кончилось тем, что за 2 часа прописали. Теперь иду к начальнику собеса г. Белогорска, он был полковником, фронтовиком, сказал, что будто я подделала документы, что он мои документы из Средней Азии не признает. Вызвали инспектора из комитета ветеранов войны. Тот срочно приехал, подтвердил, что я показала государственные документы. Тогда начальник собеса придрался, что я не хожу к врачам (это был уже 1975 год!). Я потребовала у него направление на обследование, он оформил путевку в Днепропетровск.

Взяла с собой документы, в т.ч. удостоверение инвалида войны 2 группы. Поезд пришел ночью, еле нашла институт и приемное отделение. Приняли сразу, положили в хирургическое отделение, в палате было 16 коек, но я была одна женщина – и так пробыла там одна…Вначале хирург обследовал места всех ранений, потом нашли следы туберкулезной палочки, врач ЛОР проверял нервную проводимость уха, так ощущение было такое, что от звука в ушах гудело, как паровоз. Позвали к психиатру, он стал задавать вопросы, я сказала, что моя цель – детей поставить на ноги, а когда спросили, согласна ли я лечиться, сказала: если надо, то лечите. Назначили уколы, но срок обследования кончался, не успели сделать ни одного. Последней меня смотрела женщина-профессор, взяла резко за раненую ногу, так я от боли закричала. А еще она сказала, что результаты обследования я получу в собесе Симферополя. До этого мне не платили пенсию, так начальник собеса попросил извинения, что так получилась…

Новое происшествие – с вещами. Старшая дочка поехала в Узбекистан, со станции Урсатеевской отправила вещи багажом на Симферополь. Пришли получать, – а наши вещи, как за сутки невостребованные, отправили назад, в Урсатеевскую. Побежали к начальнику милиции, который вместо оказания помощи обозвал меня предателем, сказал, что татары убили его отца, помогать не будет и выгнал из кабинета. Мне не так было жаль старые вещи, как отношение по национальному признаку. Гульнара снова поехала в Узбекистан, но уже отправила вещи в Новоалексеевку на имя знакомого, он получил, а потом на машине привезли их в Белогорск.

Мои хлопоты на этом не кончились: старшая дочь приехала с мужем, купили разваленный домик в Белогорском районе, ходили и получали ответы: «сегодня, завтра…» Так они прожили без прописки 5 лет. Приходил трактор сносить дом, тракторист никого не желает слушать, т. к. его послал председатель сельсовета. Три домика у людей уже по его распоряжению снесли, в один прекрасный день кто-то выстрелил фронтовику ночью в окно, и сразу наутро увезли семью с вещами на Сарабуз. Хозяина звали Векся, у него было 9 сыновей, из семьи вернулся последний сын, у которого было 5 детей, из них двое служили в Советской Армии – все равно хотели выселить. Он нашел меня, я его с трудом уговорила пойти в милицию. Говорим, что их семья до войны жила в селе Камышлы, отец воевал в Великую Отечественную, погиб на фронте; а сам он работал в колхозе мотористом, снабжал речной водой Севастополь и Ялту.

В милиции пошли к начальнику, я сказала, что я – ветеран, а семья моего земляка сидит с детьми и вещами, я, мол, хочу забрать их к себе, но нет машины. Он сказал, что его отец – тоже ветеран, посидите, я через 2 часа вернусь. Действительно, через 2 часа он приехал на большой машине, было еще с ним 3 человека, а в руках – какая-то бумага от горкома партии. Отдал нам, а эти трое и милиционеры погрузили все вещи, и мы вернулись в Мурзакит. Я с ними 3 дня пробыла как сторож, его жена Мойере меня не отпускала, ее потом в шутку прозвали Майором…

Утром я зашла к тетке Асене, у которой 9 детей, там сидела Айшечка, которая еще в Узбекистане вместе с генералом Григоренко баламутила моих земляков. Она, как увидела меня, быстро вскочила и убежала. Спрашиваю, почему, а Асене говорит, что, кроме Айшечки и Григоренко, есть еще в маленькой деревне Риза, он вроде в лесу шашлыки жарит. Я догадалась, что выстрелы в дом Векси, в окно, – их рук дело, специально их пугали, семьи фронтовиков и партийцев, чтобы направлять этих запуганных людей против Советской власти. Я Асене сказала, чтоб она этим людям не верила и другим объясняла. Потом позвала ее дочь, сказала, чтобы та написала письмо космонавту В. Терешковой: братишки не ходят в школу, нет ни учебников, ни тетрадей, ни одежды с обувью, – потому что нет прописки, нет работы.

Пришел хороший ответ, помогла В. Терешкова и с пропиской, и со всем остальным. Но кто и где убил двоих сыновей тети Асене, до сих пор неизвестно; потом сын сестры Асене пропал без вести – похоже, тоже «работа» этих бандитов Григоренко… Видимо, они вместе с татарами взялись уже за Крым, – чтобы начать разрушение СССР созданием «горячей» точки, но я тогда еще этого не понимала.

Продолжение следует…

«Нет ничего такого, что человек или государство могли бы потерять за один день. Ничего, кроме одного – жизни. Это было и остается фактом.

Причинами таких непоправимых бед были и будут человеческая глупость, жадность и злоба. И виноваты в этом ни какая-то отдельная нация, ни цвет чьей-то кожи, ни вероисповедание людей, которые жили и живут среди нас. Беда в том, что в нашем обществе есть неизлечимо больные жаждой власти люди, из-за которых может пострадать весь мир. Чиновники, которые облечены государственной властью, обязаны изучать прошлое, настоящее и предвидеть будущее».

 

Из книги Эскендера Умерова «Судьба – служить народу»

Архив