Вопрос о судьбе польских военнопленных, оказавшихся в Советском Союзе в 1939 году в результате поражения Польши в скоротечной «Сентябрьской» войне с Германией, является в настоящее время одним из наиболее фальсифицируемых.
Более того, – инструментом антисоветской, а теперь и антироссийской пропаганды, используемой наиболее недружественными и откровенно враждебными нам силами и за рубежом (прежде всего в Польше), а с начала 1990 годов – и внутри страны, наносящим серьезный ущерб репутации и авторитету РФ.
Речь идет о так называемом «Катынском деле» – о расстреле в начале Великой Отечественной войны под Смоленском немецкими оккупационными властями польских военнопленных, включая офицеров, – характерном примере фальсификации истории Второй мировой войны и одновременно одной из наиболее острых «точек политического» противостояния в современном мире. Точнее будет сказать, поскольку «Катынское дело» – с самого начала своего возникновения в 1943 году справедливо получившее название «геббельсовской провокации» – без преувеличения является одной из крупнейших политических мистификаций ХХ века. Провокацией, запущенной Геббельсом, министром пропаганды третьего рейха, и подхваченной Польшей, в которой виновниками выступают большевики (И.В.Сталин, Л.Берия и подчиненные ему сотрудники НКВД, но не немецкие фашисты и некогда поляки, которые всегда позиционируют себя невинными жертвами «тоталитарных» режимов, неизменно получая безоговорочную поддержку со стороны Америки и западноевропейских (а в последнее время и «новоевропейских» восточных) государств, имеющих в этом совершенно определенный политический интерес.
Как создавался миф о катынской трагедии
ХХ съезд имел разрушительные последствия не только внутри СССР, но и для всего мирового коммунистического движения. Москва стала утрачивать роль цементирующего идеологического центра, и большинство стран народной демократии стали искать свой собственный путь к социализму, и под этой личиной стали становиться на путь ликвидации диктатуры пролетариата и реставрации капитализма.
Первой серьёзной международной реакцией на «секретный доклад» Хрущёва были антисоветские выступления в Познани, а затем и в других городах Польши.
Хрущёв пытался поначалу как-то противодействовать, но, в конце концов, чтобы разрядить обстановку, готовую было выйти из-под контроля, вынужден был принять польские требования. Эти требования содержали малоприятные моменты: роспуск колхозов, некоторую либерализацию экономики, гарантии собраний и манифестаций, отмену цензуры, а главное, – официальное признание гнусной гитлеровской лжи о причастности Компартии Советского Союза к Катынскому расстрелу пленных польских офицеров. Сгоряча дав такие гарантии, Хрущёв отозвал советского Маршала Константина Рокоссовского, поляка по происхождению, занимавшего пост министра обороны Польши, и других советских военных и политических советников.
Выполняя взятое обязательство, Хрущёв отдаёт соответствующие распоряжения председателю КГБ Шелепину, и он начинает лихорадочно «работать» над созданием материального обоснования гитлеровской версии мифа Катыни.
Заводится «особая папка» «О причастности КПСС (уже один этот прокол говорит о факте грубейшей фальсификации – до 1952 года КПСС именовалась ВКП (б)) к Катынскому расстрелу», где должны храниться четыре главных документа: а) списки расстрелянных польских офицеров; б) доклад Берия Сталину; в) Постановление ЦК партии от 5 марта 1940 года; г) письмо Шелепина Хрущёву.
С содержанием состряпанных Шелепиным «секретных документов» из той «особой папки» сегодня может ознакомиться любой человек. Они опубликованы в первом номере журнала «Вопросы истории» за 1993 год.
Именно эта «особая папка», созданная Хрущёвым по заказу тогдашнего польского руководства, подстёгивала все антинародные силы ПНР ко всё более и более наглым идеологическим диверсиям.
Когда в апреле 1990 года прибыл с официальным государственным визитом в СССР президент республики Польша Ярузельский и потребовал покаяния за «катынское злодеяние», Горбачёв сделал следующее заявление: «В последнее время найдены документы (имелась в виду хрущёвская «особая папка»), которые косвенно и убедительно свидетельствуют о том, что тысячи польских граждан, погибших в смоленских лесах ровно полвека назад, стали жертвами Берии и его подручных. Могилы польских офицеров – рядом с могилами советских людей, павших от той же злой руки».
Если учесть, что «особая папка» – фальшивка, то и заявление Горбачёва и гроша ломаного не стоило. Добившись от бездарного горбачёвского руководства в апреле 1990 года позорного публичного покаяния за гитлеровские грехи, то есть публикации «Сообщения ТАСС» о том, что «советская сторона», выражая глубокое сожаление в связи с Катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма» – контрреволюционеры всех мастей благополучно воспользовались этим взрывом «хрущёвской мины замедленного действия» – фальшивыми документами о Катыни – в своих низменных подрывных целях.
А завершилась подлая акция Хрущёва - Горбачёва разгоном Совета Экономической Взаимопомощи, роспуском военного союза стран Варшавского Договора, ликвидацией восточноевропейского социалистического лагеря.
Однако вернёмся к кухне создания «особой папки». Шелепин начал с того, что, сорвав пломбу, проник в опечатанное помещение, где хранились учётные дела на 21 тыс. 857 пленных и интернированных лиц польской национальности с сентября 1939 года. В письме Хрущёву от 3 марта 1959 года, обосновывая бесполезность этого архивного материала тем, что «все учётные дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности», новоиспечённый чекист приходит к выводу: исходя из изложенного, представляется целесообразным уничтожить все учётные дела на лиц (внимание!), расстрелянных в 1940 году по названной операции». Так возникли «списки расстрелянных польских офицеров» в Катыни. Впоследствии сын Лаврентия Берии резонно заметит: «Во время официального визита Ярузельского в Москву Горбачёв передал ему лишь копии найденных в советских архивах списков бывшего Главного управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР. В копиях значатся фамилии польских граждан, находившихся в 1939 – 1940 годах в Козельском, Осташковском и Старобельском лагерях НКВД. Ни в одном из этих документов речь об участии НКВД в расстреле военнопленных не идёт».
Второй «документ» из хрущёвско-шелепинской «особой папки» сфабриковать было совсем не трудно, так как существовал подробный цифровой доклад Народного комиссара Внутренних дел Союза СССР Л. Берия И.В. Сталину «О польских военнопленных». Шелепину оставалось одно – придумать и допечатать «постановляющую часть», где Берия якобы требует расстрела для всех военнопленных из лагерей и заключённых, содержащихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии «без вызова арестованных и без предъявления обвинения». Однако подпись Берии Шелепин подделать не рискнул и оставил этот «документ» дешёвой анонимкой. Зато его «постановляющая часть», слово в слово скопированная, ляжет в следующий «документ», который Шелепин назовёт в своём письме к Хрущёву «Постановлением ЦК КПСС (?) от 5 марта 1940 года», и эта описка в письме до сих пор торчит, как шило из мешка.
Правда, сам главный «документ» о причастности партии обозначен как «выписка из протокола заседания Политбюро ЦК. Решение от 5.03.40.» (ЦК какой партии? Во всех без исключения партийных документах всегда указывается вся аббревиатура полностью – ЦК ВКП(б). Удивительнее всего, что и этот «документ» остался без подписи. И на этой анонимке вместо подписи всего два слова – «секретарь ЦК». И всё!
Не понял тогда Никита Сергеевич, что цена за «разрядку» отношений с Польшей фактически была равна пересмотру Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций о послевоенном устройстве государственности Польши и других восточноевропейских стран.
Тем не менее, покрытая архивной пылью фальшивая «особая папка», сфабрикованная Хрущёвым и Шелепиным, дождалась своего часа спустя три десятилетия. На неё клюнул враг советского народа Горбачёв. На неё клюнул и ярый враг советского народа – Ельцин. Последний попытался использовать катынские фальшивки на заседаниях Конституционного суда России, посвящённых инициированному им «делу КПСС».
Однако даже покладистый Конституционный суд не смог признать эти фальшивки за подлинные документы и нигде в своих решениях о них не упомянул.
Правда о Катыни
К моменту вероломного нападения фашистской Германии на СССР в советских тюрьмах, лагерях, местах ссылки содержалось 389 тыс. 382 поляка. Представители лондонского эмигрантского правительства Сикорского очень внимательно следили за судьбой польских военнопленных, которые использовались, в основном, на дорожно-строительных работах, так что если бы они были расстреляны органами Советской власти весной 1940 года, как протрубила на весь мир лживая геббельсовская пропаганда, это стало бы своевременно известно через дипломатические каналы и вызвало бы большой международный резонанс.
Генерал Сикорский, председатель эмигрантского правительства Польши, добиваясь сближения со Сталиным, играл роль друга Советского Союза, что исключает вероятность «кровавой расправы», учинённой большевиками над польскими военнопленными весной 1940 года. Ничто не указывает на наличие исторической ситуации, которая могла бы явиться стимулом для проведения подобной акции Советской стороной.
В то же время у немцев такой стимул возник после того, как советский посол в Лондоне Иван Майский заключил с поляками 30 июля 1941 года договор о дружбе между двумя правительствами, в соответствии с которым генерал Сикорский должен был сформировать из военных соотечественников в России армию под командованием военнопленного польского генерала Андерса для участия в боевых действиях против Германии. Вот это-то и было для Гитлера стимулом к ликвидации военнопленных поляков, как врагов немецкой нации, которые, как он знал, были уже амнистированы Указом Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1941 года – 389 тыс. 41 поляк, в том числе и будущие жертвы немецко-фашистских злодеяний, расстрелянные в Катынском лесу.
Однако, как выяснилось впоследствии, Андерс получил инструкцию от Сикорского: России ни в коем случае не помогать. Одновременно Сикорский убеждает Черчилля в целесообразности переброски армии Андерса на Ближний Восток. Советско-польская «дружба» завершилась откровенным антисоветским заявлением главы польского эмигрантского правительства от 25 февраля 1943 года, где говорилось, что оно не желает признать исторические права украинского и белорусского народов на объединение в своих национальных государствах.
Для Гитлера это заявление явилось сигналом, и он активизирует деятельность гестапо Смоленщины по организации катынской провокации. 15 апреля 1943 г. германское информбюро передало по берлинскому радио, что немецкие оккупационные власти обнаружили в Катыни близ Смоленска могилы 11 тысяч польских офицеров, расстрелянных еврейскими комиссарами.
На следующий день Советское информбюро разоблачило кровавую махинацию гитлеровских палачей, а 19 апреля газета «Правда» в передовой статье писала: «Гитлеровцы изобретают каких-то еврейских комиссаров, якобы участвовавших в убийстве 11 тысяч польских офицеров. Таких «комиссаров» немецко-фашистские жулики просто выдумали, так как подобных «комиссаров» ни в Смоленском отделении ГПУ, ни вообще в органах НКВД не было и нет».
Сразу же после изгнания немецко-фашистских захватчиков из Смоленска (25 сентября 1943 года) И.В. Сталин посылает на место преступления специальную комиссию по установлению и расследованию обстоятельств расстрела в Катынском лесу военнопленных польских офицеров, во главе с академиком Н. Н. Бурденко.
Денно и нощно не покладая рук в течение четырёх месяцев авторитетная комиссия добросовестно исследовала детали «Катынского дела». 26 января 1944 года во всех центральных газетах было опубликовано убедительнейшее сообщение специальной комиссии, которое камня на камне не оставило от гитлеровского мифа о Катыни и раскрыло перед всем миром подлинную картину злодеяний немецко-фашистских захватчиков в отношении польских военнопленных офицеров.
В заключении хочу привести отрывок из статьи Виктора Илюхина «Катынское дело по Гиббельсу».
Виктор Илюхин, бывший советский прокурор, доктор юридических наук, долгое время занимался Катынским вопросом. В одной статье он подводит итоги своим многолетним изысканиям:
«…Мое обращение к катынской трагедии сороковых годов прошлого века является не случайным. Слишком много за последнее время нагромождено лжи, злобных пасквилей на Советский Союз, его историю… Катынская трагедия – яркое тому подтверждение. Поляки никогда бы не навязывали так дерзко свою версию – расстрел польских офицеров Советами, – если бы не находили себе помощников и адвокатов внутри нашей страны. К тому же и момент был выбран удобный: при Ельцине и после его правления Россия оказалась слишком ослабленной, перед всеми кающейся даже в том, чего она не совершала…
…В конце 80-х – начале 90-х годов прошлого века катынская трагедия получила новый импульс с подачи небезызвестного А. Яковлева и его окружения. Лидеры Белорусского народного фронта настояли на расследовании уголовного дела о судьбе польских офицеров, что послужило еще одной спекуляцией вокруг СССР.
Бывший президент СССР М. Горбачев прочно занял место рядом с фальсификаторами истории. Более того, он принес публичные извинения польской стороне. В этом же ключе действовали все президенты России. Позиция политического руководства фактически и предопределила исход дальнейшего расследования трагедии польских офицеров, которое проводила уже Главная военная прокуратура страны.
Катынское дело в течение десятилетий считалось совершенно ясным. Зато после прихода к власти Горбачева и последующего разрушения Советского Союза польские, а затем и доморощенные антикоммунисты раздули катынскую провокацию до вселенского масштаба. Все советские доводы были отброшены, все геббельсовские объявлены правдивыми. Я уже отмечал, что российские президенты тоже извинялись перед польскими властями, тем самым поддержав Геббельса, о чем он, конечно, и мечтать не мог. Казалось бы, заклятым врагом России в Польше пора бы и успокоиться. Но нет, Институтом национальной памяти в Польше вынесено постановление о начале самостоятельного расследования обстоятельств катынского дела.
Тут все ясно. Как нынешние российские власти стремятся свести великую советскую историю к репрессиям, так и в Польше хотят развеять благодарную память польского народа, спасенного Советским Союзом от физического уничтожения.
Вся же последовавшая после 1944–1946 годов дальнейшая возня вокруг катынского дела с юридической точки зрения является не более чем научными гипотезами, журналистскими публикациями, пропагандистскими материалами, политическими заявлениями или версиями следствия. Без официального дезавуирования Российской Федерацией на государственном уровне выводов комиссии Н. Бурденко версия Главной военной прокуратуры РФ (равно как и немецкая, польская, американская или любые другие версии обстоятельств катынского дела) с юридической точки зрения продолжает оставаться всего лишь предположением различной степени достоверности и не порождает никаких правовых последствий. Без опровержения ее выводов ни одна из указанных версий не может служить юридическим основанием для официального выдвижения Республикой Польшей на межгосударственном уровне финансовых претензий к Российской Федерации с целью компенсации ущерба.
Геббельс, упоминая в своем дневнике о Катыни, писал, что сделает из этого колоссальный скандал, который и много лет спустя будет доставлять Советам огромные неприятности. Видимо, знал, что у него окажутся старательные последователи.
В. Пашкин,
член Крымского рескома КП КР,
г. Керчь