Так начинался путь в большую науку
- Подробности
- Создано 07.03.2013 11:28
- Просмотров: 671
"Детство моё, дорогое, поруганное и овеянное холодными ветрами, неустроенностью, "взрослыми испытаниями"! Когда я мысленно возвращаюсь в то время, я невольно думаю: какие же силы имеет человек, чтобы перенести холод и голод, унижения, страх и боль и при этом не потерять себя, сохранить в душе своей свет наступающего утра, помнить щебет ласточек, выводящих птенцов в первый полёт, ценить красоту фиалок, расцветающих в заветном месте - излучине небольшой речушки, получать радость от вкуса свежеиспечённого хлеба!
Мы часто употребляем пословицу "Все мы из детства". И она, по-моему, очень точно отражает реальность. Из детства наше нездоровье - ранения, контузии, переохлаждения, переутомления, голод, нервное перенапряжение - ой как сказались на нас! Из детства моя боязнь темноты, когда за кустом мог оказаться не котёнок, мышка, но кто-нибудь "покруче" (но при этом из детства же - необходимость преодолевать эту боязнь, что я и делала тысячи раз). Из детства наше стремление закупать продукты впрок, над которым не потешается сейчас только ленивый. Из детства наше небезразличие к окружающим, стремление обогреть, накормить, обласкать всех, кто в этом нуждается и часто - совсем не нуждается. И ещё - наша искренность…"- вспоминает профессор Таврического национального университета имени В.И.Вернадского, кандидат филологических наук Евдокия Николаевна Сидоренко.
В апреле 1944 года Красный Терчек (Яркое Поле) был освобожден от немцев и начал привыкать к нормальному ходу жизни. Уже через несколько месяцев стали готовить детей к школе. Почему я встала в очередь для второго класса, если не училась в первом, до сих пор не знаю. Меня кто-то как будто поставил на это место. Хотя, по существу, действие моё было абсолютно логичным: мне исполнилось 8 лет, я умела писать, читать, считать, а в первый класс шли дети с 7 лет, без всяких знаний. Три с половиной года оккупации привели к тому, что в школу пошло много переростков, опаздывающих по своему возрасту в обучении на один, два, три и четыре года…
…Четвёртый класс, несмотря на голодные годы, выпавшие на это время, запомнился многими событиями, он вообще был рубежным в моей жизни и жизни моих одноклассников. Во-первых, он завершал начальный этап обучения: во-вторых, увеличилось количество предметов и интенсивность их изучения, соответственно - занятость по времени и взросление по содержанию. Вела уроки в нашем классе и одновременно руководила школой энергичная, очень активная Любовь Тимофеевна Шаландина. Она легко носилась по школе, общалась с руководством колхоза, добивалась помощи в питании детей. За многолетний напряжённый и красивый труд (25 лет работы в сель-ской школе) она была награждена орденом Ленина. Именно с нею был связан неожиданный для меня эпизод в моей жизни.
В один из дней Любовь Тимофеевна вошла в наш класс расстроенной и задумчивой. По её лицу было видно, что она чем-то огорчена и пытается принять какое-то решение. Потом она подозвала меня, дала в руки несколько книжек, классный журнал и сказала: «В первом классе по очень уважительной причине отсутствует учительница. Её надо заменить на всех четырёх уроках, то есть быть с детьми весь рабочий день. Это придётся сделать тебе. Пойдём, я представлю тебя и скажу, что надо делать». И мы пошли. При этом никто не удивился в моём классе, почему меня отправили на целый день "поработать учителем", никто не удивился и в первом классе, куда я пришла работать, почему все уроки будет вести четвероклашка. И самое главное: ничему не удивилась в тот момент и я. Думаю, сработала моя дисциплинированность, понимание слова "надо". Удивилась я только через много лет, когда увидела жизнь во всём её разнообразии и прежде всего - набила себе лоб на её теневой стороне. Задумалась: почему Любовь Тимофеевна выбрала меня, а, скажем, не Веру Антоненко, на квартире у которой она жила? Тем более, что Вера была хорошей ученицей, а сама ситуация вызвала зависть некоторых её подружек, которые и не скрывали этого. И ещё: что разглядела во мне Любовь Тимофеевна, если я всегда была сверхскромной и никогда не рвалась в лидеры (хотя, к великому удивлению, часто "выпихивалась" в них и в дальнейшем вопреки своему желанию)? Не знаю, но хорошо помню, что к обеду, передавая учебники и рабочие тетради учеников с выполненными заданиями, я спокойно, с чувством выполненного долга сказала: "Да, нелёгкая это работа".
А ещё в четвёртом классе мы впервые сдавали выпускные экзамены по нескольким предметам. Валентина Онищенко, моя одноклассница, написавшая небольшую книжку о селе (Яркое Поле: история, люди, судьбы. - Киев: Логос, 2004), утверждает, что это были экзамены по русскому языку, литературе, арифметике, истории и географии. Честно говоря, не помню точно количество экзаменов, но мне почему-то казалось, что экзаменов было четыре. В общем, стало понятно, что заработал, заскрежетал своими несмазанными колесиками чиновничий механизм народного образования. Известно, что у каждого явления есть свои положительные и отрицательные стороны. Применительно к данной ситуации доброй стороной оказались подарки к каждому экзамену - 400 г настоящего хлеба и какой-то суп для желающих. Помню, что после каждого экзамена за углом школы меня поджидала сестра Мария - главный контролёр целостной доставки заветного кусочка хлеба домой и дальнейшего его разделения. Положение становилось всё более тяжёлым, и голодные обмороки стали частым явлением. Я, как и многие другие дети, не увлекалась ботаникой, но все полезные растения изучила с позиций их использования в качестве продуктов питания. Мы собирали молодую лебеду, крапиву для супов и зелёных борщей, в поле выискивали полевой хвощ и съедали его сочные стебли (хотя, может быть, это растение на самом деле называлось не хвощом). Там же или на необработанных огородах находили спелый паслён и с удовольствием лакомились им (хотя позже я читала в журналах, что паслён ядовит). Никто не отравился. Вот белена, заросли которой находились сразу у дороги и уходили в сторону окопов, оставшихся от бывших складов оружия, была действительно ядовита, но мы вынуждены были собирать её для сдачи в аптечные приёмные пункты, потому что за это платили деньги, пусть и небольшие. Потом долго болела голова и не проходило состояние паморочности. Вспоминаю также приятный огурцовый запах рогоза, который мы добывали в неглубоких местах речки и поедали как деликатес.
К голоду привели неурожаи 1946 и 1947 годов. Да и откуда было взяться урожаю, если пахали на многострадальных, как и люди, коровах и брошенных в селе покалеченных войной лошадях, а посевного зерна почти не было вообще? При уборке отдельных полей работали вручную косами и серпами, на другие участки посылали школьников собирать оброненные или случайно несрезанные колоски. Солому и траву заготавливали на корм скоту. В связи со сложившимся положением для учащихся весной в самые трудные дни стали готовить борщи с лебедой или крапивой, а на закуску давали кипяток, заправленный молоком и измельчённым поджаренным ячменём. В конце учебного года "за отличную учёбу и хорошее поведение" меня наградили грамотой и ... романом А. С. Пушкина "Евгений Онегин". Председатель комиссии (кажется, из Кировского районо), понимая некоторую преждевременность такого подарка, но не имея возможности добыть детскую книжку по возрасту, со смущением добавила в конце своей речи: "Роман замечательный, но не переживай, если не сразу это поймёшь". Всё правильно. Я действительно это поняла - кое-что тогда, кое-что немного позже...
