Уроки февраля: Мединский и жизнь
- Подробности
- Создано 02.03.2017 12:51
- Просмотров: 309
По словам Владимира Мединского, необходимо глубоко изучать причины революции 1917 года и извлекать из этого уроки.
Совершенно с ним согласны. По мнению министра, причиной революции 1917 года явилась неспособность разных политических сил договориться и совместно работать на благо России, заявил министр культуры России Владимир Мединский 18 февраля на конференции «Февраль. Трагедия. Уроки истории. 1917 г.» [1]. Главный урок, по мнению министра культуры, заключается в том, что молодые, умные и талантливые люди из разных политических партий не смогли возвыситься над своими частными интересами и вместе решать «не такие уж страшные проблемы», стоявшие перед Россией.
В гладких и обкатанных формулировках Мединского, в целом определяющих официальное отношение к прошлому у всего российского руководства – много опасных подмен в понятиях. Например, для того, чтобы «договориться и совместно работать на благо России» – нужно сперва договориться о том, что такое «Россия», что считать «Россией».
Царская монархия погибла именно потому, что предлагала «Россией» считать только и исключительно правящий дом. В казённой «идеологии династии» Россия превращалась в «закрытое акционерное общество» родственников царя. Ещё проще: Россия – это царь. И всё.
Сто миллионов подданных царя – не «Россия», также как наемные служащие торгового дома – не являются торговым домом.
Они могут работать на торговый дом за вознаграждение, могут уволиться или быть уволенными, могут, уйдя на сторону – навредить торговому дому. Но они – сами по себе, а торговый дом – сам по себе. У торгового дома есть конкретные владельцы, они записаны нотариальным порядком и наперечёт известны.
Точно так же и «Россия» – это династия и её возможности.
Подчёркивая, что при Столыпине появился русский национализм – историки умалчивают, что до Столыпина национализма-то не было, русский подданный был для ЗАО «Россия» точно таким же подданным, как и любой другой инородец, согласный нести бремя подданства.
Столыпин отчаянно боролся с теми в царском Госсовете, которым польские помещики были дороже русских крестьян: враги Столыпина упирали на то, что сословная солидарность дворянства выше какой-то непонятной этнической солидарности народа…
Этого не понимали тогда, мало понимают и сегодня, пытаясь уравнивать империю – и имперское правительство. Но империя должна работать на миллионы, а не на единиц.
По аналогии, задам вам вопрос: «вам нужен автомобиль?»
Вы скажете – конечно, да. Но будете иметь в виду автомобиль, который вас станет возить. Вы же не будете иметь в виду автомобиль, который вас задавит! Понятно, что вам нужен автомобиль, который будет вас возить, и не нужен автомобиль, который вас задавит. Точно так же и империя…
Из непонимания этого вытекают обиды «белых» на невосприимчивость русского мужика к лозунгу Дарданелл и восприимчивость к лозунгу раздачи земли в деревне.
Белые призывали мужика воевать за Россию, в которой у мужика ДОЛИ НЕ БЫЛО. А мужик в массе своей уклонился, и, в общем-то понятно, почему. Он пошёл за теми, кто пообещал обездоленным долю.
Это нужно если не приветствовать – то хотя бы учитывать. Но этого ни царь, ни «белые», ни Мединский упорно учитывать не желают. Перед лицом озверелого, наточенного на геноцид русских, врага – они упорно строили и продолжают строить модель экономики для избранных, в которой большинство населения – обделённые лишенцы.
А потом опять начнутся обиды – вот, мол, мужик, бессовестный, не пошёл на смерть за НАШИ интересы… А пошёл – за свои…
Недавно старший сын спросил меня – что такое патриотизм? В ответ я предложил ему вычислить стоимость нашей квартиры. Потом – квартиры бабушки, которую он унаследует. Плюс к этому мы добавили монетизацию всяких прав и льгот. В итоге получилось много миллионов.
-Как ты думаешь, сынок – спросил я – в нищем и голодающем мире мало людей, которые хотели бы хапнуть такую сумму?
-Думаю, что их очень много – ответил сын.
-Вот поэтому – пояснил я – мы и объединяемся с соседями по дому, с бабушкиными соседями и всеми остальными – чтобы сюда не пришли грабители с автоматами. Вот всё это вместе, включая и берёзки, посаженные дедом, и автомобиль, купленный дядей – называется патриотизмом, т.е. совместным движением большой группы людей для отстаивания своих прав на землю и жизнь.
Нельзя подменить это живое чувство коллективной самозащиты у миллионов людей на мёртвые абстракции защиты некоего «трона», который никак к тебе не относится и ничего для тебя не сделал. Только та власть настоящая и достойная, которая людей от врагов защищает. Она только для этого и нужна!
Мы ведь не махохисты, чтобы терпеть её над собой, дабы она нами помыкала. Мы и сами бы жили, без всякой власти – если бы не угроза вторжения врага! И нормальный человек терпит власть лишь постольку, поскольку видит в ней защиту.
Если же нормальный человек видит, что власть увлеклась ерундой и чушью – он перестаёт её уважать.
На эти грабли, убившие по лбу царя – очень рискует наступить современное либеральное правительство России.
***
Поэтому поймём: Февральская революция 1917 началась с так называемых «хлебных бунтов» в Петрограде, но не в них причина. Кроме продовольственного кризиса было множество давно нагноившихся нерешенных политических и экономических проблем.
Важный урок – население будет избавляться от властей, которые не решают проблем населения. Не стоит выжимать до упора инерцию моральной преданности, не мотивированной ничем земным. Нужно дать людям то, что люди захотят защищать, и что, следовательно, сделает людей патриотами…
Поэтому Мединский крайне легкомысленно поступает, когда говорит, что «талантливые люди из разных политических партий не смогли возвыситься над своими частными интересами и вместе решать не такие уж страшные проблемы, стоявшие перед Россией». Проблемы были и остаются страшнее страшного.
Поднятые революцией вопросы – не только вопросы жизни и смерти, но ещё и вопросы мучительности жизнесмерти. Одно дело, если тебя просто убили, и всё, минутное дело. А другое – печалемор, когда ты умираешь в корчах безысходности, сорок лет подряд по четырнадцать часов в день на тёмной и удушливой фабрике, и дети твои на такое же обречены… И выхода никуда никакого нет: родился никем в бараке и умрёшь никем в бараке…
Такая судьба, пожалуй, пострашнее расстрела окажется! Капитализм – убийца-гурман, он посмаковать умерщвление лишенцев и обездоленных любит…
И «не такие уж страшные» проблемы революции стояли не только перед Россией, а перед всем человечеством и его цивилизацией. Мединский хочет представить 1917 год, как локальное русское явление, приведшее к выпадению России из истории на 70 лет. Как будто бы мы выпали, история и прогресс шли без нас, а потом мы вступили обратно, и слились с ликующими колоннами фукуямического человечества…
Но это категорически, решительным образом не так! Ничего локального в 1917 году нет, он задал повестку дня для всего человечества, сразу и на весь ХХ век, он очеловечил капитализм даже там, где капитализм не рухнул (то есть до конца не рухнул – но сильно изменился). Единственная альтернатива 1917-му – немецкий 1933.
Целлулоидная кукла либерального плюрализма – нежизнеспособна, она набита изнутри фашистами, халифатистами, фанатиками регресса и деградации, одичания, озверения и оскотинивания как самих людей, так и отношений между ними.
Этой куклы с миловидным личиком вообще никогда бы не появилось – если бы не 1917 год. Она была бы не нужна зверю капитализма, как не нужна маска тому, кому не от кого скрываться…
***
Нам скажут: ну а что вы ходите? Отнять и поделить? Разорение культурного слоя богатой «элиты» улучшит положение барачников на ничтожную величину, причём ненадолго. Перераспределение, каким бы справедливым (поровну всем) не было – не решение и не выход. Это тупик имени Мугабе: негры распилили трактора белых фермеров поровну, пропили деньги за проданный металлолом, и голодают. Потому что после делёжки поровну пахать стало некому и не на чем…
Никакое перераспределение наличных благ не является выходом из инферно человеческой угнетённости. Наивно думать, что богатые не дают жить бедным исключительно из жестокости и по чистой злобе. Тут сам глубинный подход у них порочен, а люди могут быть среди них замечательные!
А что, Николай II был злой? Он не хотел дать людям блага?! Нет, он был добрым, милым человеком, и очень хотел всех облагодетельствовать. Проблема совсем в другом: он хотел, да не умел! Проблема же не в характере последнего царя, который был, в бытовом смысле, душкой. Проблема в том, что у власти не оказывается под рукой того, что требуют, и что нужно дать людям.
Главный вопрос: Почему?!
***
Вообразите, что некий работодатель хочет дать больше света своим работникам. Хорошее желание? Безусловно. Но по-настоящему оно благое только если работодатель, например, подключит энергию ГЭС и посадит на неё, на новый вид энергии, множество лампочек. А если лампочки горели, допустим, от вращения некоего колеса рабами – тогда больше света – означает больше плетей рабам и больше мук им. Не нужны им лампочки такой ценой, они лучше в темноте посидят, зато в покое…
К чему я это говорю? К тому, что нельзя решить проблемы масс за счёт самих масс. Нельзя кому-то дать больше хлеба, не отобрав у другого – если речь идёт о замкнуто-застойной хозяйственной системе. Нельзя улучшить положение людей, изыскав из этого резервы в карманах у самих людей: одному больше дашь, а другой вообще помрёт, лишённый даже минимума благ.
Единственный путь улучшения положения ВСЕХ (а не одних за счёт других) – техническое развитие, новые формы организации труда, которые активируют ресурсы, прежде пропадавшие втуне, прежде неиспользуемые. То есть нужно составить план углубления обработки доступных ресурсов, план по превращению неиспользуемых даров природы в блага.
Человечество – в силу его исторической шизофрении – движется двумя путями. Одна часть человечества принимает объём благ за константу, и пытается улучшить жизнь, испортив её другим. Другая часть человечества вооружилась принципом «вырастить два колоса там, где раньше рос один» (©Н.И.Вавилов), и верит в возможность увеличения благ для всех. Так, чтобы улучшение жизни, прибавка у одних не сопровождалось бы ухудшением положения других.
Усложняется дело тем, что с точки зрения узко-финансовой грабёж выгоднее честного труда, отнять дешевле, чем самому выработать.
Соблазн «просто» грабануть «склад готовой продукции», не «парясь» с техническими усовершенствованиями на производстве, породил отнюдь не только ельцинскую «приватизацию».
Он породил очень много чего, включая и мировой фашизм, с которым, как мы постоянно подчёркиваем, у постсоветских приватизаторов глубокие корневые связи.
А что у Мединского? «Россия» в качестве некоей потусторонней сверхценности противопоставляется «мужикам». Отсутствует понимание того, что «мужики» – это и есть Россия. И всякая «Россия», интересы которой противоположны интересам многомиллионной толщи «мужиков», на самом деле фальшивка, подлог. Наши предки, столкнувшись со всеми ужасами социального лишенчества рабочих и крестьян русского происхождения, понимали это лучше нас.
Прежде чем требовать от человека, чтобы он страны и народа не предавал – нужно добиться, чтобы «страна и народ» сами не предавали человека. Потому что задача истинного патриотизма – не в том, чтобы вырастить безмозглых камикадзе, а в том, чтобы вырастить развитых, думающих, ответственных и инициативных граждан. А такой гражданин на добро отвечает симметричным добром, но на зло – симметричным злом.
Иногда по-христиански прощает зло – но это не бездумное поведение «опущенного», а осмысленный жертвенный подвиг. Человек очень тщательно обдумывает и взвешивает – какое именно зло он может простить, почему он в состоянии это сделать, и где грань – которая отделяет прощение от невозможности далее прощать. Призыв к подвигу прощения ближнего не отменяет принципа «око за око, зуб за зуб», а только лишь корректирует его в сторону милосердия. И только там, где это возможно, там, где злодей унижает твою личную гордыню – но не твою веру старается унизить…
Ужасно, что в наши дни самые глубинные вопросы политической метафизики оказались жертвой разнузданного постмодернистского перфоманса, инфантильных кривляний людей, перепутавших игру и игровые роли с жизнью и реальностью.
***
В основе революционного конфликта лежало базовое противоречие всей человеческой цивилизации, всей человеческой истории неверно (да, честно говоря, и коряво) истолкованное Марксом, но от этого не прекратившее существовать.
Не может объективный закон естества исчезнуть, оттого, что его какой-то мыслитель искажённо истолковал или какой-то диктатор декретом отменить попытался…
Главное противоречие истории – это конфликт между людьми, способными думать о других и людьми, способными думать только о самих себе. Начиная с египетских пирамид – одни люди, религиозно, идеологически заряженные, строят макро-проекты для всех, а другие пытаются со стройки что-нибудь украсть лично для себя.
1. Есть люди, настроенные на служение человечеству. Без них не было бы истории, не вышло бы человечество из каменного века.
2. Но есть и люди, настроенные ограбить человечество в свою пользу. Без них дорога истории была бы ровнее, прямее и двигались бы мы по ней значительно быстрее…
тот конфликт между созидателями и эгоистами не носит, конечно, классового характера.
Он носит инфинный (метафизический) характер – он происходит между людьми благодатными (всех сословий, рангов, классов) и людьми, в религиозном смысле слова безблагодатными – рвачами, хапугами, мародёрами.
Кто скажет, что среди бедноты или пролетариата нет рвачей, воров и мародёров – пусть бросает в меня камень, я потерплю…
То, что лежало в основе революционного конфликта – к 1917 году было покрыто мегатоннами всякой пены и накипи, идеологического мусора, ложных кодов и обрывков культурных кодов, отягощено ложью, заговорами, инородными вторжениями и т.п.
Ведь если на солнечной площади вы дадите команду:
-Человеколюбивые – направо, эгоисты и жулики – налево!
То вся толпа уйдёт направо.
И не потому, что в толпе нет эгоистов и жуликов.
А потому, что во все времена рвачи и хапуги маскировались под порядочных членов общества. И нельзя с марксистской простотой (которая хуже воровства) взять и вот так развести на две шеренги – людей, думающих о ближнем, и людей, думающих только о себе… Да и люди в разные моменты жизни, бывают разными: эгоисты каются и делают иной выбор, романтики раскаиваются и перерождаются в зверьё…
Вопрос социализма – конечно же, не в том, что бедные отнимут у богатых их имущество. Вопрос социализма – в установлении норм справедливости, по которым никто ни у кого отнимать необходимого и честно заработанного не будет. Это вопрос установления норм, которые нельзя нарушать, которые ограничивают и обогащение, и обнищание всякого человека.
Добавлять, а не перераспределять! Не перераспределять методом раскулачивания, как троцкисты, не перераспределять методом инфляции, как гайдаровцы-кудринцы.
Что же касается всех форм нападения людей на людей – то это рецидивы доисторической зоологии, стремление пожрать конкурента, отнять у него охотничий участок, чем занимаются все звери. И горе цивилизации, если она пойдёт этим – таким естественным и понятным зверя в человеке – путём…
Александр Леонидов,
economicsandwе
